Усвоение языка
Таким образом, когда мы говорим об усвоении языка, то имеем в виду:
- присущую людям от природы способность;
- ее развитие в течение времени;
- процесс изучения человеком тех или иных свойств языка.
Способность к языку как уникальная особенность
Современные исследователи рассматривают способность человека усваивать языки в том же ключе, что и способность видеть: и то и другое ― это наша врожденная черта. Когда мы что-то видим, работают не только глаза, но и множество других систем организма: чтобы распознавать места и объекты, наш мозг должен производить различные вычисления и обрабатывать информацию. То же самое происходит и при усвоении языка. Наконец, способность видеть есть и у других животных, например почти у всех млекопитающих.
Проблема в том, что, хотя у животных и есть способность видеть, способности говорить у них нет. Черты, характерные только для одного биологического вида, достаточно хорошо известны ученым. В качестве примера можно привести летучих мышей, которые используют эхолокацию, чтобы ориентироваться в пространстве. Очень небольшое число животных имеет такую способность ― у мышей она заложена от рождения. Аналогичным образом и способность к языку является врожденной способностью человека.
Что мы пока не можем объяснить: если способность к усвоению языка ― это врожденная, биологическая черта человека, почему в таком случае в мире существует множество разных языков? Есть тысячи всевозможных языков, и все они согласуются с биологической концепцией усвоения. Этот феномен требует дальнейшего изучения.
Стадии усвоения языка
Как происходит усвоение языка? Один из возможных подходов к изучению ― это анализ структуры и содержания фраз, произносимых ребенком с течением времени. У маленьких детей достаточно способностей к языку, но они никогда не начинают произносить сразу целые фразы ― обычно отдельные слова. Новорожденные, как правило, не могут говорить, и в целом дети молчат примерно до года: речь появляется где-то в промежутке между 9 и 15 месяцами. Тогда мы можем услышать слово «мама» или, например, «сок».
Дети не начинают связывать слова вместе, пока не достигнут возраста около 18 месяцев, иногда меньше ― тогда они начинают строить словосочетания, похожие на законченные высказывания. Такие словосочетания обладают структурой, передающей смысл так же, как и предложение: ребенок может сказать «хочу сок», «хочу молоко» или «папа дома». Способность понимать речь обычно развивается чуть быстрее, чем способность конструировать фразы, но у нас есть веские основания полагать, что ребенок в 18 месяцев и даже меньше знает очень много о синтаксисе и структуре предложений.
Усвоение языка: методы исследования
Методология составляет важную часть исследований в области освоения языка. Как можно получить необходимые сведения от маленького ребенка, который с трудом следует инструкциям, например от ребенка младше двух лет?
Мы исследуем разные языки: английский, немецкий, русский, французский. Эта область ставит перед собой задачу изучить особенности освоения языка, связанные с различными важными вопросами. Мы стараемся получать данные откуда только возможно. Мы можем задаться каким-то вопросом и начать изучать его в одном языке, но тот же вопрос может быть непросто изучать в другом. По практическим соображениям в некоторых языках данные получить легче: если нет ученых ― лингвистов, психолингвистов, ― которые говорят на этом языке, зачастую данные получить намного сложнее, так что такие языки изучены меньше. Вы выбираете язык так же, как это делают лингвисты, когда изучают язык взрослых: основываясь на интересных вопросах.
Вот пример того, как мы изучаем детей в возрасте около 1,5–2 лет. Эти дети часто находятся в стадии «двух слов» ― той стадии, когда они начинают составлять словосочетания из двух слов. Раньше считалось, что в этом возрасте дети не знают ничего о грамматическом времени, о том, как добавлять окончания у глаголов и так далее, но на самом деле это не так.
Грамматическое время ― это категория языка (его синтаксиса), которая интерпретируется как время описываемого действия. «Прошедшее» время описывает действия, произошедшие прежде, чем «сейчас» (то есть время речи), а «настоящее» время относится к действиям, которые происходят сейчас (или, как в некоторых языках, в будущем). Предположим, что дети учат французский язык. Если вы хотите составить на французском языке предложение в настоящем времени ― «Жан говорит» ― вы скажете: «Jean parle» (см. таблицу 1). Чтобы сделать предложение отрицательным, вы скажете: «Jean ne parle pas» («Жан не говорит»). Мы ставим «ne» перед глаголом и «pas» после («ne» часто опускается, и почти всегда оно опускается очень маленькими детьми, так что ниже мы будем упоминать только «pas»). Если вы используете глагол в инфинитиве, то есть без всякого грамматического времени, это будет «parler»: «parler français» ― «говорить по-французски». Если вы хотите сделать предложение отрицательным ― «не говорить по-французски» ― вы говорите: «pas parler français». «Pas» встает перед глаголом в инфинитиве. Это только небольшой кусочек французского синтаксиса, но он будет играть важную роль в том, что мы узнаем о детях. Если глагол стоит в каком-то грамматическом времени, он предваряет «pas», если стоит в инфинитиве ― следует за «pas». Лингвисты это объясняют так: когда глагол стоит в грамматическом времени, он должен перейти из позиции после «pas» в позицию перед «pas». Это перемещение называется «подъем». Может ли ребенок 18–24 месяцев знать о подъеме?
Чтобы исследовать очень маленьких детей, мы используем классический метод: записываем речь ребенка, говорящего с мамой или папой, на магнитофон (или на видео, хотя до 1970-х годов люди просто все записывали на бумагу). Вы записываете естественную речь ребенка, скажем, раз в неделю в течение часа на протяжении некоторого промежутка времени (несколько месяцев или лет). В итоге вы получите огромное количество данных, составленных из детских предложений и разговоров родителей.
В данном случае вас интересует, что говорит ребенок каждый раз, когда говорит глагол и «pas». Вы создаете таблицу два на два ― стоит ли глагол в каком-то грамматическом времени или нет и предшествует ли он или следует за «pas». Такие исследования показали, что каждый раз, когда глагол стоит в грамматическом времени, он всегда предшествует «pas» с горсткой исключений на несколько сотен высказываний. Более того, каждый раз, когда глагол стоит в инфинитиве (как «parler»), глагол почти всегда следует за «pas» (опять же, всего с несколькими исключениями). Высказывания детей почти на сто процентов точны; исключения выглядят как какая-то ошибка измерений. Время глагола всегда подсказывает, будет ли «pas» предварять его или следовать ему. Начиная с самого маленького возраста, с которого мы можем проводить измерения (то есть с начала этапа «двух слов»), дети почти идеально ставят «pas» в зависимости от времени глагола. Более того, этот маленький опыт много раз воспроизводился на разных особенностях синтаксиса простых предложений ― и с тем же результатом.
Ученых довольно сильно удивило, насколько рано ребенок овладевает такими особенностями языка: это один из многих фундаментальных результатов современных исследований в этой области. Биологические способности детей позволяют не только разными способами выражать смыслы, но и осваивать эти тонкие особенности языка (такие как подъем глагола). Раньше ученые полагали, что этот тип обучения был долгим, полным ошибок и трудным для ребенка, не владеющего никакой информацией о языке.
Две точки зрения на феномен усвоения
Особенности строения человеческого мозга таковы, что позволяют нам использовать язык. В лингвистике это получило название «теории универсальной грамматики». Подобно тому как в нашем мозгу существует зрительная система, существует и система, которая отвечает за владение языком. Но является ли последняя полностью сформированной в момент, когда человек только родился?
Есть две точки зрения на этот счет. Приверженцы биолингвистического подхода (в рамках которого работаю и я) считают, что нет. Этот подход исходит из того, что владение языком обусловлено биологией человека. Лично я полагаю, что нужно некоторое количество времени, чтобы система, о которой идет речь выше, сформировалась полностью. По-видимому, это занимает несколько лет. Некоторые компоненты этой системы уже даны нам при рождении, некоторые появляются через год-полтора, некоторые только в возрасте 4–5 лет, и, видимо, есть некоторые элементы, которые развиваются около 7 лет.
Это характерно для многих систем человеческого организма. Например, чтобы у человека появились постоянные зубы вместо молочных, должно просто пройти некоторое количество времени, и это время занимает не «изучение» того, как получить постоянные, а скорее ход биологической программы, обусловленной генетикой. Способность владеть языком также развивается со временем. Я думаю, что у очень маленьких детей система мозга, отвечающая за язык, несколько ограниченна: им она позволяет выразить чуть меньше смыслов, чем более взрослым детям.
Сторонники другого подхода (в основном это некоторые американские психологи) считают, что у детей нет ничего особенного с точки зрения усвоения языка или даже когнитивных способностей в целом и что наш мозг не имеет каких-то биологических особенностей, которые помогают нам учить язык. Эта точка зрения, популярная в 1950-х годах, сейчас является устаревшей и плохо соотносится с актуальными положениями биологии, генетики и других естественных наук. Некоторые ученые до сих пор ее придерживаются, но слишком много эмпирических данных говорит против нее.
Философские предпосылки биолингвистического подхода
Предпосылки биолингвистического подхода мы можем обнаружить в работах философов-рационалистов, таких как Лейбниц и Кант, у многих французских философов и в особенности у авторов «Грамматики Пор-Рояля», которые заложили основы этого подхода несколько сотен лет назад. Термин «универсальная грамматика» происходит именно оттуда: авторы «Грамматики» полагали, что есть некая универсальная структура, присущая всем естественным языкам. Ноам Хомски стал тем, кто вернул данный подход в академическое поле, связав его с исследованиями в области биологии человека.
Предпосылки другого подхода ― подхода, который я называю «эмпирическим», ― мы можем найти в работах других философов. Самые известные из них ― это Дэвид Юм, Джон Локк, Джордж Беркли ― эмпирики, которые считали, что обучение происходит через опыт. Они говорили, что человек может узнавать что-то, например, по «закону ассоциации»: если две идеи «соседствуют» друг с другом (как если бы вы видели рядом два предмета), вы связываете их в своем сознании, например «солнце восходит» и «утро». Таким образом, у них было что-то вроде своей теории познания. Современные психологи, как правило, эмпирики и всегда являются приверженцами данной философской предпосылки.
Вопросы без ответа
В разное время ученые занимались различными аспектами усвоения языка. Я привел лишь несколько примеров того, какие вещи изучаются, ― спектр исследуемых явлений весьма широк. Один непростой вопрос ― как устроена система мозга, которая при всем разнообразии языков помогает ребенку изучить свойства языка? Это сложный вопрос, и у нас нет на него хорошего, полного ответа. То, как происходит «научение» языку, ― важный, хотя и не самый фундаментальный вопрос. Но что позволяет изучить специфические свойства грамматики языка? Часть ответа заключается в том, что способность к языку детерминирована нашей генетикой. Но как устроен этот механизм, мы пока не можем сказать.
Другой важный момент ― в каком возрасте люди обретают способность понимать те или иные аспекты грамматики и семантики? Почему некоторые свойства языка усваиваются раньше, а другие позже? Здесь есть множество сюжетов, связанных с нашей генетикой.
Мы также хотим понимать, в каких случаях система усвоения языка дает сбой. Почему при разных заболеваниях наблюдаются различные нарушения речи? Как заболевания влияют на грамматику, семантику и прагматику речи? Сейчас ведется продуктивная и содержательная работа в области исследований расстройства речи, таких как специфическое расстройство речи, при котором у ребенка возникают проблемы с языком, но нет других когнитивных нарушений, также исследуется речь при аутизме, синдроме Уильямса и синдроме Дауна.
Кеннет Уэкслер