«Завтра будет стыдно за то, чем можно гордиться сегодня»
- Расскажите нашим читателям простыми словами, в чем суть глобализации. Что в ней хорошего и что плохого?
- Я вряд ли сделаю это лучше, чем Иммануил Кант, который сказал, что Господь неспроста поместил нас именно на круглую планету. Он должен был подумать о том, что если вы живете на сфере, то вы просто не можете жить отдельно от других людей. Как только вы удаляетесь от людей в одном направлении, вы приближаетесь к людям в другом направлении. Все это абсолютно неизбежно, нам придется делить эту планету и развиваться вместе, это было понятно еще в 18 веке. Нам следует быть гостеприимными и уживаться друг с другом - это хорошо.
Некоторые вещи, такие, как, например, терроризм, капитал, наркотики - уже глобальны. Между тем закон, политика и юрисдикция - не глобальны. Это плохо. Знаете ли вы, что количество денег, потраченных в мире на оружие в 2005 году, в 15 раз больше, чем количество денег, потраченных на гуманитарную помощь? Вот в чем проблема глобализации - фрагментация мира, в котором терроризм глобален, а защита от него - нет. С одной стороны, это повод бояться, с другой - надеяться. Как и предсказывал Кант.
- В настоящее время мы наблюдаем одновременно два процесса. С одной стороны это глобализация и стирание границ, с другой - все нарастающее стремление маленьких наций к самоопределению - таких как баски, курды, каталонцы... Не противоречат ли друг другу эти два процесса? Какой из них можно назвать более интенсивным?
- Эти процессы совсем друг другу не противоречат, как раз наоборот - они взаимосвязаны. Дело в том, что эти тенденции вызывают одни и те же причины. Границы перестали хранить государство от проникновения иных культурных образцов, капиталов, информации и много чего другого. Границы стран как таковые потеряли свое значение, а в итоге и государства многое потеряли из своей независимости.
Сейчас даже очень сильным государствам стало весьма трудно сохранить контроль над экономическими, культурными и социальными условиями жизни своих граждан. Этого от них и не требуется: критерии приобретения суверенитета стремительно понизились с конца второй половины XX века. Отсюда вывод - приобрести статус независимого государства сейчас значительно легче, чем это было 50 или 100 лет назад. Процессы строительства самостоятельных государств издревле проистекали в жестокой борьбе, и маленькие страны даже не могли мечтать о том, чтобы получить признание мировой общественности, так как они не были вполне состоятельны в культурном и экономических планах.
Теперь все очень изменилось. Даже мощные государства не могут утверждать, что они достаточно самостоятельны. Их главная задача сейчас состоит в том, чтобы самим приспособиться к меняющимся условиям. Это раздробление, фрагментаризация политических делений в мире будут продолжаться, поскольку это прямой результат глобализации и уничтожения охранной функции государства.
- Не кажется ли вам, что глобализация провоцирует индивидуализм как философию? Как Вы считаете, связи между людьми становятся крепче или слабее?
- Дело в том, что старые политические структуры больше не работают, потому что власть и политика, интимно сосуществовавшие друг с другом в течение последних веков, сейчас расходятся. Между ними было полное соответствие и содействие - вся власть была внутри, а политические институты ее регулировали. Теперяшняя глобализация приводит к обратному результату: власть испаряется, улетает в, как я его называю, экстерриториальное киберпространство, а политика при этом остается территориальной. Политика остается на месте, власть же идет своим путем. На лицо диссонанс. Это приводит меня к выводу, что то, что мы наблюдаем сегодня - это негативная глобализация, которая подрывает границы и мощь отдельных государств, это глобализация, разделяющая территории.
- А чего нам ждать от позитивной глобализации и существует ли она?
- Для этого понадобится придумать такие глобальные законы, которые обяжут всех жителей планеты... и так далее. Мы даже еще не начали строить такие институты. Но - изменились приоритеты, традиционные политические задачи. Получается, что сейчас мы находимся в ситуации, когда человеческие индивидуумы должны брать на себя многое из того, что раньше было в ведении общественных институтов. О том, что люди вынуждены индивидуальными средствами решать проблемы, созданные обществом, говорил еще немецкий социолог Ульрик Бек.
- Как на этом фоне выглядят семейные ценности?
- Призывы, которые вы часто слышите от политиков о возврате к семейным ценностям, о том, что семья - это основная ячейка общества, всего лишь означают, что государство расписывается в собственном бессилии. Оно не в состоянии решить общественные проблемы и с радостью перекладывает их на плечи отдельных людей. Ни к чему хорошему это привести не может, потому что институт семьи (во всяком случае в западном обществе) сейчас переживает кризис. Это то, что я называю «Liquid Modernity» - нечто нестабильное, временное. Ведь модель долговременных человеческих отношений выражена во фразе, которая произносится священником во время бракосочетания «...в радости и в горе, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас».
В действительности партнеры предпочитают быть вместе только до той поры, пока это устраивает обоих. Как только отношения перестают удовлетворять кого-то одного, он оставляет за собой право разрушить этот союз. Получается, что по воле одного из парнеров все может быть аннулировано, тогда как для начала отношений необходимо согласие обоих. Оба живут в постоянном страхе, что кто-то из них вдруг решит, что с него хватит. Это делает институт семьи очень хрупким. Поэтому я к этим призывам возврата к семейным ценностям отношусь без оптимизма.
- Можно ли назвать кризис самоидентификации, который проживают сегодня тысячи людей, тоже результатом глобализационных процессов?
- Это не результат глобализации, а просто глобальный процесс. Вы же не думаете о самоидентификации, если у вас в этом плане все хорошо? Точно так же, как начинаете думать о воздухе только тогда, когда вам его не хватает. В молодости 70 лет назад я зачитывался Сартром, который выдвинул концепцию «projet de la vie». Его суть в том, что будучи в нежном возрасте вы выбираете свой жизненный путь и стараетесь ему следовать. Сегодня молодые люди знают - все меняется так резко, что они могут не успеть даже что-то спланировать, не то, что осуществить.
Завтра будет стыдно за то, чем сегодня можно гордиться. И вы к этому готовы! Культура, идеология, стиль жизни - все меняется безумно быстро. Индивидуальность как таковая остается единственной точкой опоры в этом мире, поэтому проблема самоидентификации - это действительно большая проблема. Кто я, где мое место в жизни? Эти вопросы вы не можете просто решить сами для себя - выведенная вами формула должна еще быть принята обществом, в котором вы живете. Вы обязаны выразить свою жизненную позицию в таких терминах, которые будут понятны другим. И эти критерии меняются. Вам придется делать это больше одного раза...
- Как вы определяете понятие «постмодернизм»?
- Наше общество - это не то, что мы описываем, называя «современным обществом». Что-то изменилось. Причем изменилось настолько, что нам понадобился новый термин. А вскоре понадобится еще один. Поэтому я говорю о «liquid modernity» в отличие от «solid modernity».
- Объясните разницу
- Знаете, Карл Маркс в возрасте 26 лет писал о том, что новые условия капитализма растапливают все наработанное и стабильное. Наши предки меняли стабильное с целью сделать из него еще более стабильное - то, что поменять будет уже нельзя. Другими словами, они меняли мир с целью сделать его неизменным. Такова была идея идеального общества. Например, коммунистического. Сегодня мы продолжаем менять мир, ни на что уже не надеясь. «Постмодернити» я определяю как «модернити без иллюзий».
- То есть, мы уже не хотим идеального общества?
- Мы уже знаем, что люди, утверждающие, будто знают, что такое идеальное общество, совершили много диких преступлений. Ричард Рорти, один из выдающихся современных американских философов, различает такие понятия, как «movement politics» и «campaign politics». Первый тип - у вас есть конечная цель (идеальное общество), к которой вы идете и которую вы четко представляете. В этом случае цель оправдывает средства.
Второй тип - вы просто боретесь против всякой несправедливости, которую видите. Видите нелегалов-мексиканцев, которые эксплуатируются на апельсиновых плантациях Калифорнии? Боритесь за их право вступать в профсоюзы. Если у вас получится, вы уничтожите одну маленькую несправедливость. Видите гомосексуалистов, которым не разрешают вступать в брачный союз? Боритесь за их права. У всех есть нормальные парнерские отношения, а у них нет. Это же несправедливо.
Выберите себе особо мерзкого диктатора и боритесь с ним в отдельно взятой стране. Рорти надеется, что со временем второй тип заменит первый. Иллюзии - это когда вы думаете, что имея 1000 проблем и решив одну из них, вам остается решить 999. На самом деле, решая одну проблему, вы создаете несколько новых. И нет этому конца.
Катерина Прокофьева
/