Система просвещения Израиля в состоянии перманентного кризиса
На переменах можно осмотреть различные макеты и модели, выставленные в коридорах или послушать джазовые импровизации воспитанников музыкальных классов. Инциденты, связанные с насилием, случались там крайне редко, а если случались – дирекция сразу же принимала меры. Психологи проводили обстоятельные беседы с каждым учеником и ученицей.
Разумеется, эта школа была не без недостатков. Не каждый учащийся опишет пребывание в ней как позитивный опыт. Но для меня, в конечном итоге, работа в этой школе стала одним из лучших и значительных событий в жизни. Мне кажется, то же самое могли бы сказать и многие ее ученики. И, тем не менее, по окончании последнего урока мне приходилось буквально стаскивать себя со стула, чтобы плестись на автобусную остановку. Тому, у кого нет подобного опыта, трудно объяснить, насколько утомительна и разрушительна эта профессия, даже если речь идет о таких замечательных условиях, как в школе в Ришон ле-Ционе.
К слову говоря, такие условия для учебы должны быть созданы во всех израильских школах. Но даже в ходе самого удачного урока учитель должен одновременно доносить до учащихся материал, следить за обстановкой в классе, решать проблемы неусидчивых детей, постоянно отвлекаться на посторонние предметы, пробовать вовлечь в происходящее заскучавших школьников и отвечать на самые неожиданные вопросы. Если урок не задался, все эти проблемы многократно усложняются. А теперь умножьте один такой академический час на шесть, и добавьте к этому дежурство на перемене.
И это еще не все. Возьмите эти же шесть часов и увеличьте или даже удвойте количество учеников. 34 учащихся против одного учителя, так учатся сегодня в обычных израильских школах. В некоторых из них не всегда могут справиться с насилием, а эта проблема заметно обострилась после вспышки эпидемии коронавируса. После многочисленных карантинов некоторые школьники никак не могут вернуться к нормальной учебе и заново найти свое место в классе. Некоторые страдают от посттравматического синдрома вследствие эпидемии или последней войны, или того и другого вместе.
Попробуйте удержать такой класс, справляясь с давлением министерства просвещения, которое требует как можно быстрее осваивать учебный материал, объем которого, несмотря ни на что, не был сокращен. Не было сокращено и количество учебных часов и, главное, министерство просвещения упустило возможность воспользоваться кризисом для того чтобы перейти к учебе в небольших группах.
Я бы не справилась с задачей, которую сейчас ежедневно приходится решать учителям обычных школ. Вдобавок ко всему, после работы им нужно проверять домашние задания и контрольные работы. И еще – решать проблемы бойкотов и «шейминга» в социальных сетях. А потом, просмотрев сообщения в родительских группах мессенджера WhatsApp, им приходится встречать там упоминания своего имени, как правило, далеко не комплиментарные.
Разумеется, можно сказать, что все это – обобщение и преувеличение. Наверняка есть школы, руководство которых образцово справляется со своими обязанностями и в эту хаотическую пору. Наверняка немало учителей и учительниц продолжают получать удовольствие и удовлетворение от своей работы. Но есть слишком много школ, к которым приведенное выше описание относится в полной мере. А возможно, оно еще не полностью отражает переживаемый ими кризис.
Судя по сообщениям прессы, учительницы более не заинтересованы в своей работе. Министерство просвещения, которое обо всем узнает последним, не располагает данными по поводу волны увольнений по собственному желанию, поднявшейся еще в конце прошлого года.
Никак нельзя сказать, что речь идет о необъяснимом явлении. Сколько учительницы могут терпеть? Тем более, на фоне того негатива, который был выплеснут на них в те дни, когда они полностью отдавали себя работе во время карантинов. Все это не отменяет того факта, что есть плохие учителя, и министерство просвещения должно решить бюрократическую проблему, связанную с выплатой им компенсаций при увольнении. Но даже эти учителя – меньшая проблема по сравнению с необходимостью отменять уроки из-за нехватки преподавателей и дополнительным ухудшением обстановки во время занятий и на переменах. В наше время это не такой уж невероятный сценарий.
Будучи министром образования, нынешний глава правительства Нафтали Беннет принял немало вредных решений – от тайной отмены указания сообщать о деятельности религиозных организаций в светских школах и до изъятия книги «Живая изгородь» в целях саморекламы.
Сможет ли он сейчас, с высоты своего положения, осознать, в каком критическом положении оказалась система просвещения и дать указание о проведении ее основательной ревизии? Трудно сказать. Нынешняя министр образования тоже не прояснила пока свою позицию по поводу усугубляющегося кризиса.
Таким образом, основная ответственность за происходящее снова ложится на плечи родителей. О том, что забота о системе просвещения не является приоритетом деятельности наших правительств, мы знаем уже давно. Но у родителей, чьи дети ежедневно ходят в школы, нет времени ждать.
Они не могут спокойно смотреть на то, как мы скатываемся к катастрофе. Нужно назвать вещи своими именами – в системе просвещения необходимо объявить чрезвычайное положение и принять пятилетний план ее реформы. Главными ее задачами должны стать сокращение количества учащихся в классах, основательная подготовка учителей и воспитательниц с существенным увеличением их зарплаты – так, как это принято в других странах OECD. Государство, называющее себя «нацией хай-тека», но платящее учителям мизерную зарплату и ставящее их в невыносимые условия, все время пятится назад, только назад.
Нета Хальперин (נטע הלפרין), Haaretz