Система аспирантур в мире нуждается в реформах
Во многих областях науки получение ученой степени создает у соискателей иллюзию перспектив получения хорошей работы в будущем. Во многом эту иллюзию создают и поддерживают университеты, кровно заинтересованные в аспирантах, как недорогой рабочей силе для собственных научных проектов. Однако уже очень скоро после защиты иллюзия жестоко разбивается: на рынке труда не так много квалифицированной работы для ученых, которые тратят на получение степени в среднем около 12 лет (имеются в виду прежде всего университеты США с их длинными сроками аспирантуры).
По мнению Тейлора, большая часть аспирантских программ повторяет модель, созданную в европейских университетах в средние века.
Во многом это своеобразное «клонирование» ученых: аспирантов учат делать то, что делают их наставники. В результате число "клонов" существенно превышает число «образцов». В США рынок академических (то есть университетских) рабочих мест обрушился в 1970-е годы, однако до сих пор университеты не скорректировали политику приема аспирантов: в них нуждаются прежде всего для работы в лабораториях и помощи в преподавании. Однако, когда аспиранты получают научную степень, соответствующих ставок для них нет.
По мнению Тейлора, в США также назрела реформа аспирантских программ, ее могут спровоцировать финансовые трудности, которые испытывают университеты в результате посткризисного падения финансирования и снижения бюджетных расходов. Автор статьи предлагает два альтернативных направления – радикальную реформу аспирантуры или ее полное закрытие.
Изменения нужны как в администрировании, так и в содержании аспирантских исследований. Одна из причин, по которым аспирантура ухудшает положение молодого человека на рынке труда, – чрезмерная специализация ученого. Направления и темы дробятся на все более и более мелкие и все дальше уходят от реалий и задач внешнего мира. Конечно, в каждой узкой области нужны эксперты, однако это зачастую оборачивается возникновением столь узких областей науки, что они интересны только другим ученым, работающим в этой области. Многие исследователи с трудом поддерживают диалог с представителями своих же факультетов, а межфакультетские и междисциплинарные проекты и обсуждения становятся практически невозможными.
Если университеты хотят сохранить аспирантуру в XXI веке, им нужно разрушить стены, разделяющие области исследования, и разработать программы, ориентированные на междисциплинарные исследования и связи. Задачи, которые ставятся перед аспирантами, должны быть нацелены прежде всего на решение практических проблем.
Таким образом, аспирантские программы, которые не отражают реальные потребности или дублируют другие, более успешные, следует ограничить или закрыть. Это сложное решение, и его не стоит ждать от профессуры, которая часто привержена к традиционным подходам, считает Тейлор. Позитивное давление должны оказать сами аспиранты, администрация и даже работодатели государственного и частного секторов.
Нужна система, стимулирующая сотрудничество, обмен опытом, расширение горизонтов знания. Нет необходимости каждому институту обзаводиться отделениями, покрывающими весь тематический спектр: часть исследований можно запрашивать у других вузов. Интернет должен стать неотъемлемой частью научного общения в этом формате, снимая ограничения, связанные с необходимостью непосредственного общения ее участников.
Исследовательская «ячейка» в такой системе будет состоять из небольшого «ядра» ученых, постоянно работающих на факультете, и куда более широкой "группы ротации" – ученых и специалистов, приходящих из других учреждений. Так аспиранты смогут расширить опыт работы, взаимодействовать с большим количеством квалифицированных специалистов, в процессе исследований будут стираться границы между областями науки. Такая реформа автоматически сократит и число аспирантов, и число университетских ставок, сделав вузы более конкурентоспособными.
В другой статье, посвященной проблеме института кандидатов наук, Nature приводит позиции PhD в разных странах мира. В частности, система аспирантуры Японии названа одной из самых худших. В этой стране в начале 1990-х годов была поставлена цель – утроить число «остепененных» специалистов. Цель была достигнута, однако молодые ученые оставались безработными: число студентов университетов упало, поэтому новые преподавательские кадры не были востребованы. Промышленность традиционно предпочитала более молодых бакалавров, которых легко обучить нужным навыкам. Дошло до того, что министерство науки доплачивало компаниям, бравшим на работу кандидатов наук: число «остепененных» безработных дошло до 18 тысяч человек.
Проблема подготовки аспирантов в Китае прямо противоположная. Остепененным молодым ученым очень легко найти работу: промышленность и наука Китая растут и развиваются большими темпами. В результате только в 2009 году в стране было подготовлено около 50 тысяч кандидатов наук. Однако качество научных степеней, получаемых китайцами, пока остается низким, несмотря на впечатляющие количественные показатели.
В США сегодня карьера аспиранта в значительной степени потеряла привлекательность, так как получение степени не дает никакой уверенности в перспективах дальнейшего трудоустройства в науке. Если в 1973 году 55% кандидатов биологических наук через 6 лет после защиты диссертации получали должности, в перспективе ведущие к постоянной ставке (еще 2% работали постдоками по временным контрактам), то в 2006 году только 15% «свежих» кандидатов могли рассчитывать на постоянную должность (еще 18% имели временные позиции).
Среди европейских стран наиболее прогрессивной системой аспирантуры обладает Германия, являющаяся одновременно и лидером по числу кандидатов в ЕС. Только 6% кандидатов наук получают впоследствии постоянную профессорскую должность в университетах и институтах, однако система построена таким образом, что остальные 94% с успехом находят соответствующую своей квалификации работу в промышленности. Однако число аспирантов в этой стране остается постоянным уже около 20 лет, и эксперты опасаются, что она утратит свое значение рядом с растущими Китаем и Индией.
Об аспирантуре в России Nature не упоминает.
Александра Борисова