Китай - угрозы реальные и мнимые

Тем временем китайское руководство считает Америку угрозой из-за структурной немощи этой страны, управляемой геронтократической политической элитой, и одновременно из-за того, что Америка остаётся невероятно могущественной и решительно настроена придушить любых соперников в обозримом будущем. Как недавно выразился министр торговли Китая Ван Вэньтао (он выступал от имени главы КНР Си Цзиньпина), «некоторые страны маниакально озабочены сохранением своей гегемонии и изо всех сил стараются навредить развивающимся странам».

Первый взгляд на будущее использует простую (и поэтому кажущуюся убедительной) аналитическую призму геополитики. Эксперты по геополитике заняты сочинением долгосрочных сценариев подъёма и упадка. Их сюжетные линии всегда ясны: страна может господствовать в мире примерно один век, а потом начинается упадок, поскольку она оказывается истощена и дискредитирована.

Великолепными примером такого подхода стала знаменитая книга Пола Кеннеди 1987 года «Взлёт и падение великих держав», которая до сих пор задаёт тон в дебатах на эту тему. Как пишет Кеннеди, Испания была гегемоном с середины 1500-х до середины 1600-х, затем гегемоном стала Франция в XVIII веке, Британия — в XIX веке, а США — после 1945 года. Итоговый вывод, согласно этим долгосрочным подходам, таков: теперь настала очередь Китая.

Нередко переходный процесс смены одной великой державы или супердержавы на другую сопровождается напряжённостью и войнами, поскольку старая держава, находящаяся в упадке, пытается сопротивляться и помешать подъёму соперника. Однако, как правило, эти конфликты превращаются в самосбывающееся пророчество: во всех исторических эпизодах, изученных Кеннеди, гибель великой державы ускорялась из-за военного конфликта.

В современном контексте «поэтапный разрыв» китайско-американских отношений происходит из-за практически симметричных страхов обеих сторон. Американцы обвиняют Китай в систематическом ослаблении мирового порядка, возглавляемого Америкой и основанного на правилах, а также в краже технологий и интеллектуальной собственности, в пересечении красных линий своими шпионскими воздушными шарами, в хакерских атаках на государственные ведомства и в использовании дезинформации для ослабления доверия к политической системе США.

Между тем власти Китая опасаются, что США могут слишком многое узнать с помощью слежки и разведки, и поэтому только что ограничили объёмы публикуемой экономической статистики и приняли новый закон против шпионажа. Значительная часть китайского населения (как и руководство страны) убеждена в том, что Америка решительно настроена заблокировать естественный подъём Китая, который, по их мнению, должен вернуть стране статус, принадлежавший ей до «столетия унижения», когда страну подчиняли, грабили и сделали нищей западные державы и Япония.

Иногда эти долгосрочные воззрения сталкиваются с краткосрочными соображениями. Например, в последние месяцы политики и журналисты на Западе экстраполируют краткосрочные изменения темпов роста национального дохода для серьёзных прогнозов о том, кто сейчас побеждает, а кто проигрывает в этой новой большой игре. В начале 2000-х годов, когда экономика Германии демонстрировала определённую слабость, комментаторы ухватились за идею, что эта страна превратилась в «больного человека Европы». Затем Германия пережила невероятный подъём, став одним из главных бенефициаров международной торговли в эпоху глобализации. Однако сейчас её экономические показатели сравнительно ослабли, и поэтому Германию вновь называют больным человеком Европы.

Сегодня комментаторы сосредоточились на экономических проблемах Китая, особенно на высоком уровне безработицы среди молодёжи и назревающем коллапсе рынка недвижимости. Эти тенденции контрастируют с новым бумом инвестиций и промышленности в Америке, где недавно был принят ряд важных законов, например, закон «О снижении инфляции». Эксперты, предпочитающие смотреть на краткосрочные тенденции, совершенно естественно делают вывод, что Китай слабеет, а Америка сохраняет лидерство. Америка не просто не находится в упадке; она получает выгоду от сворачивания глобализации, в то время как крупнейшие экспортно-ориентированные страны (в том числе Китай и Германия) страдают.

Такой оптимизм (можно даже сказать — высокомерие) усиливает страхи Китая, будто его пытаются уничтожить. И здесь возникают сильные исторические параллели. Гегемоны могут очень зло реагировать на тех, кого считают своими соперниками, и обычно они таки и поступают: Британия разрушила Китай в начале XIX века, наводнив его опиумом, а в конце ХХ века Америка успешно справилась с японским вызовом.

Легко позабыть, что в 1980-х и начале 1990-х годов американские опасения по поводу несправедливой промышленной конкуренции со стороны Японии были настолько сильны, что некоторые хорошо известные комментаторы публиковали книги с такими, например, заголовками: «Грядущая война с Японией». Когда в 1991 году лопнул пузырь, надувшийся на японском рынке финансовых активов, многие японцы подозревали, что здесь не обошлось без американского заговора, поскольку политика США сыграла определённую роль в накапливании Японией долгов на неустойчивом уровне в течение 1980-х годов. Этот сценарий легко адаптировать к текущему контексту. Не стал ли быстрый рост цен на активы в Китае в 2010-х годах (включая спекулятивную лихорадку на рынке недвижимости) отчасти результатом мягкой монетарной политики США после мирового финансового кризиса?

Печальная истина заключается в том, что обе идеи плохо помогают выйти из нынешнего политически затруднительного положения. Размышляя о долгосрочной перспективе, власти обязаны избегать манящих песен сирен о детерминизме. Нет такого исторического закона, который бы диктовал, сколько времени могут просуществовать авторитетные институты. Британское финансовое господство продолжалось более двух столетий — с конца XVII века до межвоенного периода после Первой мировой войны. Но это не означает, что американское финансовое господство будет длиться столько же.

Ещё хуже помогают ориентироваться краткосрочные колебания. Многие страны, получившие выгоду от глобализации, переживали и шоки, и неудачи, но они помогли им адаптироваться и стать ещё сильнее. Крах пузыря на рынке недвижимости не обязательно разрушит Китай, ведь крах рынка недвижимости в 2008 году не разрушил США. Китай может сделать выводы из этого опыта, а также из опыта других быстро развивающихся стран Азии, например Южной Кореи, которая пережила глубокие сбои в 1970-х (нефтяной кризис), в начале 1980-х (международный долговой кризис) и в конце 1990-х (Азиатский финансовый кризис). В каждом случае Южная Корея корректировала свою модель экономического роста, добиваясь в итоге процветания.

Все хотят простых историй. Но реальная задача исторического анализа заключается в том, что развенчивать детерминистские рассуждения, а не потакать им.

Гарольд Джеймс (Harold James), Project Syndicate