Как устроен современный погром
Я придумал такой проект: разговариваешь с мигрантами, которые поселились в некотором районе (именно поселились, а не работают - это разные истории) - и они делают приветствие-видеообращение к своим соседям. Оно записывается на компакт-диски и рассовывается по почтовым ящикам. В конечном счете это необязательно делать только с приезжими, это вообще хорошо бы по районам делать, потому что никто никого не знает. Когда люди не общаются, у них появляется стереотип: страх другой стороны. И очень определенной стороны: не общается никто ни с кем, но есть какая-то основная линия разлома - иммигрантская. Это то, что называется граница - за этой границей страх и стереотипы. События, которые подтверждают эти стереотипы, фиксируются, события, которые их не подтверждают, откидываются. Складывается определенный неприятный образ, а дальше эти все образы и опасения помножаются на действительно очень тяжелую жизнь. Извинять жителей Бирюлево я не готов, у всех жизнь тяжелая. Но тут факт - стереотип, помноженный на тяжелую жизнь, дает напряжение. И когда что-то случается, люди вроде как не выдерживают и выходят и начинают говорить «доколе?!» Вышли, сказали «доколе» - и вроде уже готовы разойтись. Но тут снаружи приезжают мобилизованные по соцсетям фанаты, гастролеры, которые начинают в ситуацию вмешиваться. Все журналисты, бывшие там в эту неделю, говорят, что главными действующими лицами были гастролеры. А местные вышли на улицу и шумели, но когда дошло до поиска убийцы, вот тут уже местные уже совершенно не хотели пускать гастролеров в свой район. Но тут происходит подпитка извне. Ну и дальше одной спички достаточно...
То есть у вас, когда вы раньше бывали в Бирюлево, было ощущение, что чуть-чуть - и рванет?
Да, на меня это все очень тяжелое впечатление произвело, когда я там был. Там было напряженно.
Погромы - в том или ином смысле этого слова - происходят у нас не в первый раз. Но сейчас есть ощущение, что эта история всем страшно выгодна, националистическую фишку разыгрывают все со всех сторон. Как вы это оцениваете - для вас это история без двойного дна?
Я, может, конспирологией сейчас занимаюсь - но мне не нравится, что слишком быстро они эту базу закрыли. Мы в социологии любим метод, который называется дискурс-анализ: когда ты фиксируешь чьи-то разговоры, фиксируешь пространство смысла, выделяешь элементы и смотришь на связки. И эти связки потрясают. Примерно так: дагестанец кого-то убил - надо немедленно вводить визовый режим со странами Средней Азии. И вот здесь похожий механизм: убийство Егора Щербакова на тот момент еще не раскрыли, про убийцу еще ничего не было известно - кто он, какой национальности - а овощебазу уже закрывают. Хотя вообще-то сама эта овощебаза - это мизерный процент общего недовольства. А глобально их недовольство связано с очень тяжелой жизнью в этом районе. Но ее, тем не менее, сразу же закрывают. Это конспирология, конечно. Но настораживает.
Здесь надо разбираться с механизмами дискура. В какой момент в каких разговорах фигурировала эта овощебаза, что с ней было связано. Вот у Пелевина есть идея дискурс-манагера - это те, кто задают дискурс, они кукловоды. А еще у него была идея сомелье - то есть те, которые его транслируют. И вот у меня есть ощущение, что здесь какое-то странное смещение произошло. Я не знаю, как и когда эта овощебаза начала фигурировать, кто ее упомянул и в каком контексте - но явно ее какими-то коннотациями дополнительными сильно нагрузили. И вот ее закрывают мгновенно - и очень показательно, еще до того, как вообще виновники были выявлены и этническая проблема проговорена. Дискурс-анализ позволяет это фиксировать.
Погром вызывает понятные исторические ассоциации. Почему погром так работает, почему в центре оказывается этническая проблема?
Дело в том, что, как я уже говорил, я вижу здесь не этническую проблему в первую очередь. Есть ощущение, что когда недовольство некуда канализировать - происходит взрыв. В среднестатистической ситуации недовольство канализируется в политической системе: если мне что-то не нравится, я придумываю ходы, как это изменить. И нормально работающее общество - это когда эти ходы работают. И вот здесь важно то, о чем я говорил в начале нашей беседы: самоуправление на местом уровне. Если с ним все в порядке, два эффекта сразу достигаются. Какие-то проблемы могут быть решены на консолидированном уровне - недовольство не будет кипеть само по себе, не имея выхода. А во-вторых - это уже про мигрантов - этот орган будет представлять по факту регистрации и мигрантов тоже. Это дает мигрантам важное ощущение: идентификацию с этим районом. А кроме того, у этого органа есть авторитет. А авторитет - это адрес для жалоб. И тогда уже авторитеты приходят к своим подопечным и говорят: ребят, задолбали так делать. Это институт давления.
Это все прекрасно звучит, но это слово «авторитет» тоже сильно социально окрашено - и это опять получается не правовое решение, а по понятиям.
Ну вся жизнь у нас по понятиям. Смотрите - вы зря разделяете. Я про право вообще не говорил, я говорил про институты. И это важнее всего. Какие у этого органа будут формальные права и обязанности в рамках существующей политической системы - это не так уж и важно. Я выстраиваю альтерантивную государству систему - но в нашем государствоцентричной системе это как раз и неплохо. Нынешнее муниципальное собрание - это пародия и бессмыслица - по ряду причин, потому что люди не живут по прописке, потому что у этого органа нет полномочий, денег нет. И цивилизовать этот орган и придать ему смысл - это единственный способ решить проблему.
Как исследователь вы можете как-то влиять на ситуацию? Вы в фейсбуке писали не без горечи, что зимой был зарублен ваш проект, как раз связанный с Бирюлево. И что может быть, все бы сложилось иначе, если бы вам дали провести ваш эксперимент.
ЕВ: У исследователя есть иссследовательские рычаги, а у активиста - активистские. А мы планировали работать совместно. История была такая: некоторые социологи московского правительства мне говорили: ты обалдел предлагать исследование одного района? Как мы будем это продавать Собянину? Он скажет: вы там взятку получили? Смотреть на Москву, объясняли мне мои умудренные опытом коллеги, надо сверху - тогда мы это продадим. В тот момент это не получилось, мы уже придумали этот проект. А идея моя была в том, что мы берем конкретный район Бирюлево, замеряем там уровень интеграции, а потом все лето проводим там интеграционные практики. Самые разные: танцы, кулинарные мероприятия, шахматные клубы, комьюнити-менеджмент, знакомства по клубам - их миллиард, о них написано много книг - человечество реально заморочилось этой проблемой. И вот сейчас - 17 октября - по срокам, которые мы тогда прописали, мы были бы заняты сбором бирюлевских данных по второму этапу, то есть уже после этих практик. Вместо этого мы имеем в западном Бирюлево то, что имеем.
Анна Немзер