Израиль преуспевает или, наоборот, разваливается - зависит от точки зрения
Такое впечатление, будто землю между рекой Иордан и Средиземным морем можно увидеть только в зеркалах из «комнаты смеха», которые все либо приукрашивают, либо уродуют.
Эта шизофрения отразилась в двух недавних книгах: когда их читаешь, кажется, что их написали на разных планетах. Омри Бом в книге «Республика Хайфа: демократическое будущее для Израиля» расценивает Израиль как несостоявшееся государство, а еврейский суверенитет как нечто аморальное до непристойности. Бом — израильтянин, адъюнкт‑профессор философии в нью‑йоркской Нью скул — формулирует это так: «Теперь настоящие израильские патриоты должны оспорить сионистские табу, знакомые нам слишком хорошо, должны расхрабриться и представить, как преобразовать еврейское государство в федеральную, двунациональную республику». Если Томас Джефферсон полагал, что «древо свободы следует время от времени орошать кровью патриотов и тиранов», то Бом считает, что в некоторых случаях необходимо срубить это дерево под корень.
Йосси Шаин в книге «Израильский век : как сионистская революция изменила историю и переосмыслила иудаизм», уверяет: успех Израиля настолько всеохватен, что это просто‑таки преображает еврейский народ, искупает его былые несчастья и становится гарантией его будущего. В глазах Бома Израиль настолько себя скомпрометировал, что подлежит сносу; в глазах Шаина (кстати, он депутат кнессета от партии «Исраэль Бейтейну» и профессор политологии в Тель‑Авивском университете) Израиль — одно из величайших чудес в истории человечества и путеводная звезда для еврейства сегодня. «Израиль упрочил свою мощь: сообщества, подобного ему, не было за весь опыт еврейского народа, — пишет он. — Еврейский центр тяжести — культурный, религиозный, политический, демографический и даже экономический — сместился из Нью‑Йорка, теперь и в обозримом будущем он находится в Иерусалиме и Тель‑Авиве». В «израильский век» «большинство евреев переселится на историческую Землю Израиля и окажется под защитой Государства Израиль». В Сионе — вот где все свершится.
Бом, как и его «попутчик», тоже сторонник принципа «одно государство для двух народов» Питер Бейнарт , знает свою аудиторию: призывы упразднить еврейское государство он излагает так, чтобы внушить еврейским читателям и нееврейским критикам Израиля: ниспровергнуть национальное самосознание страны — вполне приемлемо и желательно. Он намерен не оставить камня на камне от израильского национального проекта, но объявляет себя бóльшим сионистом, чем сионисты, пытаясь обосновать цитатами из Менахема Бегина, Зеэва Жаботинского и Давида Бен‑Гуриона — цитатами, выборочно надерганными, — мысль, что суверенитет как таковой на самом деле никогда не был необходим. Еврейское государство — в противовес двунациональному государству, где евреи были бы меньшинством, — ошибка, поворот не туда, заведший в тупик.
По мнению Бома, израильтяне стали более неуступчивыми и косными, чем отцы‑основатели их государства: те были открыты более широкому спектру политических возможностей. Название книги отсылает к персональной «земле обетованной» Бома, и это отнюдь не Иерусалим, предмет спора разных сил, и не кипучий Тель‑Авив, а Хайфа — город, свободный от оков еврейской истории и еврейских томлений, — модель, которая, по словам Бома, придет на смену сионистскому государству.
Обвинительное заключение, вынесенное Бомом еврейскому государству, опирается на «свидетельские показания» его архитекторов. Что ж, Бому есть с чем поработать: архив накопился огромный, что во многом обусловлено поразительным богатством «исторической сионистской библиотеки». Сложность решения еврейского вопроса в Европе породила, в ходе одного из величайших еврейских мозговых штурмов в истории, целый калейдоскоп идей: от дипломатического подхода Герцля и предложения Ахад а‑Ама сосредоточиться на культуре до анархосоциализма А.‑Д. Гордона . Поскольку за две тысячи лет евреи отвыкли от самостоятельного государственного управления, но жаждали вырваться из бедственного положения в Европе, вполне естественно, что они рассматривали и обсуждали миллион и еще один гипотетический способ самоуправления.
Вдобавок ранние еврейские сионистские мыслители работали и представляли себе будущее в совершенно ином контексте — на фоне упадка Австро‑Венгерской и Российской империй и кровоточащей злободневности еврейского вопроса на европейском континенте. Даже этим пламенным поборникам сионизма требовалось проявлять опаску в стратегическом плане: отдавать себе отчет в том, что их мечта о национальной родине слишком дерзка по сравнению с крайне ограниченными средствами, которыми они располагают. Когда Бом, опираясь на вырванные из немаловажного контекста слова Жаботинского в поддержку двунационального государства, ругает современный израильский национальный проект, он действует ловко, но неубедительно.
Чтобы подкрепить свою концепцию, Бом вовсю призывает на помощь и много других изъятых из контекста и давным‑давно отброшенных идей из архивов сионизма. Он может представить себе еврейское государство разве что как опрометчивое образование, выросшее из последствий Холокоста, а потому призывает не «помнить», а «забыть», считая, что это в своем роде справедливо и к тому же поможет перейти к двунациональному государству. Тем не менее Бом стремится к симметрии, заявляет, что израильским евреям нужно помнить о Накбе и забыть о Холокосте, а палестинцам — помнить о Холокосте и забыть о Накбе. Легче легкого — вот только сионизм существовал и до Холокоста, и до Накбы, а многие палестинские арабы считают, что пострадали от последствий Холокоста.
Для Шаина история имеет первостепенное значение. В «Израильском веке» на сотнях страниц воссоздается еврейская история от библейских времен до наших дней, с упором на мысль, что евреи адаптировались во всех краях, куда их заносило, но всегда уповали когда‑нибудь вернуться. Большая часть изложенного не станет новостью для читателей, знакомых с еврейской историей или традицией; обильные цитаты из вторичных источников тоже можно было бы подсократить. Вместе с тем экскурс Шаина в прошлое можно приветствовать в противовес попытке Бома исказить это прошлое, подогнать его под свои сегодняшние чаяния.
Глубоко погружаясь в еврейскую историю, Шаин тем не менее уверяет: «опыт израильтян коренным образом отличается от всего, что евреи повидали. Ведь никто уже всерьез не оспаривает ни то, что Израиль существует, ни то, что для дальнейшего существования евреев и иудаизма Израиль необходим». Для Шаина все это — добрые вести. Израиль силен и надежен, это динамичная и процветающая страна. Американская диаспора смотрит в будущее с тревогой; израильтяне свое будущее строят. И различны они, полагает Шаин, всецело благодаря еврейской национальной идентичности Израиля. «Защищенные мощью израильского века, — оптимистично пишет он, — израильские евреи направляют черты характера и таланты, которыми обзавелись, передавая их из поколения в поколение, во времена, когда у них не было суверенитета, на достижение успеха в международном масштабе во все новых и новых сферах».
Иначе говоря, и Шаин, и Бом написали книги для своих сторонников. Если вы считаете Израиль в высшей степени успешным, вам захочется кричать на всех углах о труде Шаина; если вы полагаете, что Израиль потерпел полный провал, Бом — ваш маяк. Но, пожалуй, контраст между издательствами, выпустившими эти книги, не менее интересен, чем их содержание.
«Израильский век» вышел в «Уикед Сон Пресс», его возглавляют Адам Беллоу, Давид Бернстайн и Давид Хазони. «Уикед Сон» публиковало и книги Гилеля Галкина, Рут Вайс и Майкла Орена — настоящих светил иудаизма. Но, возможно, от читателя не укроется тот факт, что «Уикед Сон» — пока относительно молодое и нишевое издательство: книга Шаина (в ней 464 страницы) слишком длинна для возложенных на нее задач, да ее и не помешало бы отредактировать более тщательно.
«Республика Хайфа» — совсем другое дело: на титульном листе указано звучное имя издательства «Нью‑Йорк ревью оф букс», выпускающего как новинки, так и переиздания малоизвестных произведений старых мастеров. Если вы умеете опознать его продукцию по фирменным корешкам — вы истинный знаток литературы. Многие выпущенные им книги «Нью‑Йорк ревью оф букс» спасло из пучины безвестности и возвратило читателю, что следует только приветствовать. Другие, похоже, всплывают из пучины лишь для того, чтобы кануть обратно (в некоторых случаях история безошибочно выбирает, кто в литературе победил, а кто проиграл).
Все, кто регулярно читает «Нью‑Йорк ревью оф букс», знают об его неизменном — и неизменно неприязненном — интересе к Израилю. Этот альманах — одна из трибун, где элиты выказывают презрение к еврейскому государству, отражая как мнение нью‑йоркских профессоров, так и мироощущение бруклинских квалифицированных специалистов. В «Нью‑Йорк ревью оф букс» лучше всего наблюдать за тем, как охладевают еврейские интеллектуалы к Израилю: труд Бома прекрасно вписывается в общий ряд работ Бейнарта, Дэвида Шульмана и других столпов «Нью‑Йорк ревью оф букс».
Словом, новые книги Бома и Шаина — это не только два взгляда на Израиль, а два разных взгляда на мир: первый — взгляд культурной элиты с безупречной репутацией, второй — группы, куда менее престижной и далеко не столь модной, и она стала в некотором роде контркультурой. Пожалуй, примета времени в том, что хула и предпочтения первой группы все меньше влияют на развитие событий в Израиле и на Ближнем Востоке.
Ари Хоффман (Ari Hoffman), Tablet