Энн Эпплбаум: «Почему плохие парни побеждают?»

Отголоски конференции прокатились по всей Европе, особенно в Германии, где антиевропейская ультраправая партия «Альтернатива для Германии» (AfD), поддержанная Илоном Маском и Вэнсом, победила на выборах, став второй по величине политической силой в стране.

Этот сценарий предвидела лауреат Пулитцеровской премии и штатный автор Atlantic Энн Эпплбаум. В статье 2021 года «Плохие парни побеждают» Эпплбаум предупреждала: «Если Америка исключит продвижение демократии из своей внешней политики, автократии быстро займут наше место в качестве источника влияния, финансирования и идей».

Известная работами о советской системе ГУЛАГа и Голодоморе, устроенном советской властью и опустошившем Украину в начале 1930-х годов, Эпплбаум вела хронику подъема путинской России, укрепления олигархической власти и глобального возрождения авторитаризма. В последние годы она также сосредоточилась на движении MAGA, использующем пропаганду, чтобы изменить политику и положение Америки в мире.

Эпплбаум переработала статью в книгу «Autocracy Inc: Диктаторы, которые хотят управлять миром», исследующую ослабление демократических институтов по всему миру на фоне меняющегося ландшафта угроз. Государства-изгои и диктатуры больше не связаны идеологией, как во времена холодной войны, а объединены мощными сетями криминальных и наемнических интересов, часто управляемых западными корпорациями и технологиями.

«В течение 80 лет США создавали альянсы в Европе, Азии и других странах (в том числе с Израилем) на основе общих ценностей и идеи, что совместная работа служит взаимным интересам. Эти союзы обеспечивали торговлю и создавали преимущества для обеих сторон. В Европе и Азии они были основой мира, процветания и стабильности. Сейчас Трамп отказывается от этого. Даже если он передумает насчет Украины или не выведет войска из НАТО — как грозится, что-то уже разрушено».

Эпплбаум отмечает, что в скептическом отношении Трампа к Европе ничего нового:

«В 1987 году, после поездки в Россию, он публично осуждал альянсы как пустую трату денег. В одной из своих книг в 2000 году Трамп снова критиковал европейский альянс как пустую трату денег. …Но во время своего первого срока он был значительно менее свободен. Он не понимал, как использовать рычаги власти, и ему не давали сделать многое из желаемого. Теперь, вернувшись к власти, он окружил себя людьми, которые разделяют его видение и пытаются реализовать его».

Теперь, утверждает Эпплбаум, Европа столкнулась с кризисом, который многие европейцы, возможно, не до конца осознают.

«В отличие от США, в Европе нет централизованных систем командования и контроля, и в вопросах безопасности она не действует как единое целое. Экономическая и регуляторная координация существует, но безопасность давно передана на аутсорсинг НАТО.

У этого кризиса два основных измерения. Первое — кризис безопасности: достаточно ли у Европы военной техники? Сможет ли она организовать и координировать свою оборону, если США не вмешаются? Сможет ли поддержать Украину без американского участия?

Ответов нет… Увидим, смогут ли европейские страны выделить достаточно ресурсов — не только денег, но и усилий по созданию функциональной коалиции. Чтобы создать эффективные силы безопасности, потребуется объединение усилий пяти стран. 

Второй вызов — технологический. Европа должна решить, позволить ли американским технологиям доминировать на ее рынках. Это не только экономический вопрос, но и вопрос безопасности, учитывая инвазивный характер современных технологий наблюдения».

Джей Ди Вэнс выступал в Европе с докладами: на конференции по искусственному интеллекту и на Мюнхенской конференции по безопасности. На мероприятии, посвященном ИИ, он, по сути, сказал европейцам отойти в сторону, поскольку в развитии ИИ будут лидировать Соединенные Штаты.

«Сейчас Европа стоит перед критическим выбором. Она может временно отстать от передовых технологий, но ей необходимо разработать собственные системы, чтобы сохранить контроль над своей безопасностью и суверенитетом. Риски допущения иностранного доминирования в сфере технологий становятся все более очевидными», — уверена Эпплбаум.

Внутренняя угроза Европы

Эпплбаум родилась в Вашингтоне и с ранних лет увлекалась советской историей. Получив дипломы Йельского университета и Лондонской школы экономики, переехала в Варшаву, где начала журналистскую карьеру корреспондентом The Economist.

Следующие нескольких лет она вела хронику крушения коммунистических режимов, документируя хрупкое возрождение демократии в регионе. В 1991 году, когда распался и сам Советский Союз, вернулась в Лондон и стала редактором в The Spectator, а затем в The Evening Standard.

Ее первая книга — «Между Востоком и Западом: Across the Borderlands of Europe» (1994), запечатлела недавно возникшие государства бывшей советской империи. Книга «ГУЛАГ: История» (2003), результат многолетних исследований огромной системы лагерей в Советском Союзе, получила в 2004 году Пулитцеровскую премию за нехудожественную литературу.

За ней последовала книга «Железный занавес: крушение Восточной Европы, 1944-1956», повествующая о сталинском захвате региона и ставшая финалистом Национальной книжной премии 2012 года. В 2017 году Эпплбаум написала книгу «Красный голод: Война Сталина против Украины», посвященную Голодомору 1932-33 годов.

Эпплбаум считает, что нынешние расколы континента – тревожный знак. От Brexit до подъема крайне правых движений и тесного сближения Венгрии с Россией, несмотря на ее членство в ЕС, нестабильность только усиливается. 

«Реальная внутренняя угроза для Европы исходит от пророссийских и авторитарных сил, борющихся за власть в нескольких странах, — говорит Эпплбаум. — Эти группы были созданы, чтобы ослабить единство Европы, и им это удается».

По ее словам, растущий импульс Альтернативы для Германии (AfD) и других ультраправых партий в Европе подпитывается такими американскими фанатиками, как Илон Маск и Стив Бэннон, включая их жестикуляцию, интерпретируемую как нацистское приветствие. Все это — часть новой динамики: правые в США сейчас у власти и дают зеленый свет своим родственным душам в Европе.

Так будет и дальше, предупреждает Эпплбаум: «Мы очень близки к тому, чтобы нацистское приветствие стало обязательным, чтобы доказать, что вы сторонник Трампа. Они любят нарушать табу, и это — самое большое из них. Я думаю, это впереди».

Антисемитизм играет центральную роль для многих из этих нарушителей табу, но организации с антисемитскими корнями и убеждениями могут пытаться отмежеваться от этого ярлыка, объявляя себя произраильскими.

«Им нравится Израиль, поскольку им нравятся евреи, не живущие в их странах, — говорит Эпплбаум. — Евреи, живущие в Израиле, — это прекрасно. Но они не хотят, чтобы они жили в Германии, Венгрии или где-либо еще. Единственная политическая партия в Европе, которая в последние годы проводила открытую антисемитскую кампанию, — Fidesz в Венгрии, нацелившаяся на Джорджа Сороса».

Она отмечает хорошие отношения премьер-министра Венгрии Виктора Орбана со своим израильским коллегой Биньямином Нетаниягу. Нетаниягу даже выбрал Венгрию для своей второй зарубежной поездки после выдачи Международным уголовным судом в Гааге ордера на его арест. Его четырехдневный визит начался в среду, в то время как военные операции Израиля в Газе расширяются, а внутренние проблемы премьер-министра усиливаются.

«Эти движения представляют собой союзы различных групп», — говорит Эпплбаум о Fidesz и других партиях, с которыми объединяются Нетаниягу и его министры. «В антииммиграционном движении и среди похожих групп, верящих в теорию «великого замещения» о том, что мусульмане или небелое население вытесняют белых людей, а евреи этому способствуют, — сильная антисемитская линия.  Питсбургского стрелка в синагоге (2018), например, напрямую вдохновила эта теория заговора, — говорит Эпплбаум. — Конечно, существуют давние теории заговора о евреях — о деньгах, тайном контроле и скрытом влиянии. Эти идеи периодически всплывают, и прямо сейчас антисемитизм бушует в X. Я почти не пользуюсь им, но, если приходится, вижу такое постоянно. Это важный компонент этого движения».

Илон Маск, «классический олигарх»

Эпплбаум считает, что правые в США движимы классом олигархов, как и в путинской России: влиятельные фигуры используют собственное богатство и авторитет, чтобы формировать политический ландшафт:

«Маск — классический олигарх. Он обладает как частной, так и государственной властью и использует государственные ресурсы для своего обогащения. Берет под контроль правительственные агентства, регулирующие его собственные бизнесы, в которых отношения с государством приносят финансовую выгоду».

Такие тактики, как Департамент эффективности правительства Маска, хорошо знакомы Эпплбаум: «Есть некоторые новые аспекты, но суть прежняя — захват государственной службы и ее перестройка таким образом, чтобы люди были преданы не Конституции, а конкретной партии или лидеру. Это первый шаг.

Второй — захват контролирующих органов и их политизация, чтобы они служили интересам правящей партии или ее союзников. Мы наблюдали такую картину в Венесуэле, Венгрии, Турции и России.

Обычно такие сдвиги не происходят без кризиса или конфликта. Сейчас есть признаки, что некоторые судебные постановления могут не выполняться, но мы еще не знаем, как будет развиваться конфликт. Если ситуация обострится, это будет следующим крупным кризисом.

Захват Маском правительственных компьютерных систем, фактически превращение его самого или его команды в системных администраторов означает, что они могут изменять код и получать прямой доступ к данным.

Я не знаю никого другого, кто бы делал это. Это кажется новым в моей книге, но в конечном итоге просто ускорение процесса. То, на что у Виктора Орбана ушли годы, теперь можно сделать за несколько недель».

Новые автократии

Эпплбаум проследила не только упадок демократий, но и тактику, идеологию и лидеров новых автократий — Китая, Турции, Венесуэлы, Северной Кореи и, прежде всего, России. Она изучила расширение влияния этих режимов на Запад, с использованием его слабости и налаживанием взаимоотношений с западными правительствами на базе общих интересов.

«Русские, в частности, потратили более десяти лет на продвижение автократических нарративов в США, Европе и, возможно, даже в Израиле, — говорит она, — с четкими целями: дестабилизировать Европу, развалить Европейский союз и убедить США вывести войска с континента».

Другой ключевой посыл касается мировой политики — идея, что глобальная роль Соединенных Штатов закончилась и мир должен принять «многополярность». Но когда Россия, Китай и Иран говорят о многополярности, они прежде всего имеют в виду мир, в котором большие страны диктуют условия, а малые просто вынуждены подчиняться. Эпплбаум видит отражение этого в американской политике:

«Мы видели, как подобная риторика использовалась в последней кампании Трампа и во всех правых кругах США. Эти нарративы совпадают с многолетним стремлением России: заставить США отказаться от глобального лидерства. … Произойдет ли это — пока неизвестно, но это полностью соответствует долгосрочным целям Путина.

Путин хочет видеть мир, в котором США больше не играют особой роли и не продвигают демократию, либеральные ценности, прозрачность и подотчетность — именно эти идеи угрожают ему больше всего. Если США откажутся от этих принципов, это будет огромной победой Путина».

Эпплбаум считает, что автократические режимы и ультраправые движения на Западе формируют друг друга, создавая петлю обратной связи, усиливающую общие нарративы и стратегии:

«Хотя Россия уже давно работает над формированием американского дискурса, она также перенимает опыт США. Например, путинский режим изначально не фокусировался на нападках на трансгендеров, но перенял эту риторику, увидев ее эффективность в американской политике. Таким образом, между этими движениями происходит взаимный обмен. Но в конечном итоге главная цель Путина прежняя — разрушить демократию и добиться ухода США с мировой арены».

Уроки Польши

Эпплбаум глубоко погружена в польскую политику не только как писатель, но и будучи женой Радослава Сикорского, министра иностранных дел Польши. Польша — редкий пример в Европе, когда либеральное общество вернуло себе победу после восьми лет правления нелиберального правительства. Пока многие страны отступают перед национализмом и авторитаризмом, Эпплбаум объясняет, какие факторы сделали Польшу исключением:

«Когда правительство ослабляет независимость судебной власти и контролирует журналистику, за этим часто следует масштабная коррупция. В Польше это стало настолько вопиющим, что оппозиция смогла провести мощную антикоррупционную кампанию, и люди ясно увидели несправедливость системы.

Другим фактором стал общественный протест против непопулярной политики, в частности — ужесточения и без того строгих законов Польши об абортах, что привело к трагическим последствиям и совсем снизило поддержку властей.

Не все уроки Польши применимы повсеместно, но некоторые ключевые выводы можно выделить. Единство оппозиции имеет решающее значение, разоблачение коррупции может быть эффективной стратегией, а предложение перспективного видения может найти отклик у избирателей, особенно когда люди боятся международной изоляции».

Эпплбаум говорит, что, хотя администрация Трампа не совсем похожа на другие, и в Соединенных Штатах другая политическая система, режимы все же похожи своей агрессивностью.

«Возможно, что уровень коррупции, который нам предстоит увидеть — наряду с консолидацией власти олигархами вроде Маска — будет глубоко непопулярен. И это уже происходит. … Возможно также, что агрессивная и хищническая внешняя политика Трампа настроит людей против него.

Большинство американцев не хотят, например, вторгаться в Гренландию. Возможно — несколько человек в интернете, но это не мейнстримная позиция. Когда Трамп выдвинул идею строительства пляжных отелей в Газе, она не стала популярна среди ультраправых, которые обычно не поддерживают трату американских денег на подобные проекты».

Эпплбаум также наблюдает, как люди реагируют на раздражители:

«Илон Маск делает ставку на то, что людей больше волнует происходящее в сети, — нарратив, который он может формировать как лично, так и с помощью алгоритмов, усиленных миллионами анонимных аккаунтов с синими галочками. Он играет на то, что эта цифровая реальность более влиятельна, чем реальная жизнь. Окажется ли это правдой, посмотрим».

Этан Нечин (Etan Nechin), Haaretz