"Антипрививочник" - это диагноз

О том, как пандемия, "локдауны" и прочие кризисы повлияли на психическое здоровье израильтян (и что теперь с этим делать), рассказал психиатр Михаил Козал, заведующий отделения Центра психического здоровья "Мазор" в Акко.

 Михаил, скажите, пожалуйста, существуют ли вообще психически здоровые люди?

Конечно. Существуют границы между нормой и патологией. То, что не соответствует специальным критериям, не является болезнью.

То есть психическое здоровье – это отсутствие диагноза, поставленного специалистом?

Да, это так. Кто не больной, тот здоровый.

Тогда очень интересно узнать вот что. Психиатрия как область медицины очень подвержена влиянию культурной и социальной среды. Можно сказать, диагнозы меняются с изменением конъюнктуры. То есть психиатрия "подстраивается" под влияние извне. Я уже не говорю про карательную психиатрию, которая была распространена в Советском Союзе.

Да, это правда. Если раньше жениться на двенадцатилетней девочке считалось нормой, то сегодня считается заболеванием, и называется оно педофилия. В то же время еще несколько десятилетий назад гомосексуализм считался психическим расстройством, а сегодня это не так. То есть душевное здоровье нельзя отделить от здоровья общественного и социальных норм, которые диктуют изменения в нашем сознании. Это не ишемическая болезнь сердца или диабет, где диагнозы ставятся однозначно и не зависят от того, что диктует общественная норма. Психика – это не только мозг. Это и социология, и культура, и биохимия организма. Это очень сложный механизм, который включает в себя многие элементы, в том числе и влияние внешней среды. Мы не можем не учитывать изменения, происходящие в обществе. Например, расширился список маний. Теперь, кроме наркомании и алкоголизма, душевным расстройством считается игромания, компьютерная зависимость и шопоголизм.

Это значит, что человеческая психика подвижна в той же степени, что и общественные нормы?

Конечно. Если речь идет не об острых заболеваниях, таких как шизофрения или острый психоз, а о пограничных состояниях, то общество имеет огромное влияние на определение, на то, будет ли считаться данное отклонение патологией. Я вам дам простой пример. Такое понятие, как "посттравматический синдром", появилось только в семидесятых годах прошлого века, после мощного давления со стороны ветеранов Вьетнамской войны. А затем, под влиянием феминистских организаций, в понятие "психологической травмы" были внесены изнасилования, сексуальные домогательства. Травмами были признаны и драматические события, которые произошли не непосредственно с человеком, а с его близкими. Даже звучало предложение включить в это понятие "травматический контент", который транслируется по телевизору, но тут уже вмешались страховые компании, и пришлось этот пункт исключить.

То есть получается, что списки "травм" и "маний" и вообще того, что считать психическими девиациями, – это результат компромисса между разными интересами и структурами?

Вся наша жизнь – компромисс, и это в том числе. То, что происходит в мире, не может не влиять на нашу психику, а наша психика, соответственно, влияет на то, что общество считает нормой или патологией. В этом и заключается красота профессии: она все время находится в динамике и меняется вместе с окружающей действительностью.

Сегодня в понятие "травма" включается абсолютно все, от детских переживаний до "генетической памяти", впитанной с молоком матери. Почему, как вы думаете, сегодня так модно объявлять себя "травмированным"?

Этому есть довольно простое объяснение. Когда человек сталкивается с психологической проблемой, ему гораздо легче найти оправдание вовне, чем обратиться к себе. Проще обвинить в своих неудачах родителей, окружение, дискриминацию или еще что-то, кроме себя. Таким образом человек снимает с себя вину, избавляется от чувства собственной ущербности и комплексов. Это называется в психологии "перенос", то есть снятие внутреннего напряжения посредством обнаружения внешнего источника. Человек "переносит" свои страхи и комплексы на конкретный объект или даже на такое расплывчатое понятие, как "тяжелое детство" или "дискриминация".

То есть человеку легче обвинить кого-то в своих неудачах, чем взять на себя ответственность за свои действия?

Конечно.

А вы, человек психически здоровый, как чувствуете себя в окружении людей не очень психически уравновешенных?

Я заведую отделением, где находятся очень тяжелые больные с сильным нарушением восприятия реальности. Общество их отторгает, и я один из тех, кто служит посредником между ними и окружающим миром. Я их не осуждаю, я их не боюсь, я пытаюсь их понять. Я считаю, что это очень важная функция, которую я выполняю, и она дает мне ощущение, что я занимаюсь действительно стоящим делом.

А психические болезни вообще возможно вылечить?

Не все, конечно. Но можно вывести психическую болезнь на уровень хронического заболевания и постоянно контролировать течение этой болезни при помощи препаратов и других способов лечения.

А как вы пришли в психиатрию?

Я сделал большой круг, хотя всегда мечтал именно об этом. Еще в Казахстане я работал детским врачом, а приехав в Израиль, сначала работал на "скорой помощи", потом десять лет прослужил доктором в полиции. И только в 41 год я решил, что хочу заниматься психиатрией. Это немного поздновато для смены специализации, но я на это пошел. И я очень рад, что сделал это.

Скажите, пожалуйста, вы, как специалист, наблюдаете рост психических расстройств вследствие пандемии, в условиях которой мы живем уже почти два года, "локдаунов", ограничений и прочего?

Могу сказать так: я не видел массовых психозов вследствие коронавирусной пандемии. Если во времена "холодной войны" советские граждане жаловались, что на них охотится ЦРУ, а американские, соответственно, испытывали параноидальный страх перед КГБ, то сегодня мы этого не наблюдаем. Зато мы видим, что людьми руководит страх.

Как люди справляются со своими страхами?

Большинство справляется со страхом при помощи действий. Люди делают прививки, надевают маски, соблюдают какие-то профилактические меры. То есть делают что-то, чтобы предотвратить болезнь. Есть и другая реакция. Некоторые впадают в состояние апатии и не могут вообще никак действовать и отвечать на угрозы внешнего мира. Они закрываются внутри своей раковины, от этого их страхи лишь усиливаются, и никакие доводы на них повлиять не могут. А кто-то прячет свой страх за агрессией. Причем эта агрессия может быть направлена и на внешний мир в целом, и на конкретных людей, и на конкретные действия. К тому же агрессия – признак не только страха, но и слабости. Неуверенности в себе и в окружающем мире.

Мне, как врачу, этих людей жаль. Они нуждаются в помощи, но не знают, как об этом сообщить. И в то же время боятся, что об их проблемах узнают окружающие. Есть такое выражение: "Маленькая собачка громко лает, но не кусает". Это о том же. Большому псу с огромными клыками не надо ничего доказывать, а мелкая собачка будет отчаянно лаять, чтобы скрыть свою слабость. Страх заставляет действовать иррационально. Он требует выхода, потому что держать его внутри практически невозможно. И люди ищут способ выплеснуть свой страх.

То есть когда мы видим образованных людей, с виду не имеющих душевных болезней, которые становятся непримиримыми "антипрививочниками", а то и вовсе отрицают реальность, значит, в них говорит страх?

Да, эти люди испытывают иррациональный страх. И никакие доводы разума, никакие факты не могут на них повлиять. Образование тут тоже не имеет значения, потому что в состоянии иррационального страха человек действует исходя не из рациональных суждений, а прямо противоположным образом. Но надо понимать, что это не паранойя и не психоз, это борьба со своим страхом. Иногда она бывает эффективной, иногда неэффективной. Но до тех пор, пока эта борьба не выходит за общественные рамки и не становится объектом уголовного права, она правомерна.

Но мы видим, что существует достаточно мощное "антипрививочное" движение, когда люди на полном серьезе рассказывают про чипирование, про экспериментальные препараты с целью сократить человеческую популяцию, вплоть до того, что вся эта пандемия была придумана специально, чтобы поменьше пенсий выплачивать.

Это как раз абсолютно нелогично, потому что иначе бы не спасали в первую очередь стариков. Но как я и сказал, антипрививочная позиция – это способ борьбы со своими страхами. Кстати, те же самые люди, которые выходят на демонстрации с требованием "защитить свое тело", охотно делают прививки от тифа и малярии, когда едут путешествовать куда-нибудь в Африку или Южную Америку.

Кроме того, люди, которые отказываются делать прививки, – это не какая-то общая масса. Каждый человек имеет свое мнение и борется со своими личными страхами. Поэтому и подход к каждому должен быть индивидуальным. Но до тех пор, пока каждый конкретный человек не представляет опасности для себя и окружающих, он имеет права на свои убеждения. Я вообще против того, чтобы вешать на людей ярлыки: "параноик" или "психопат". Каждый человек – это отдельный мир, и относиться к нему нужно соответственно.

Но в случае активной "антипрививочной" позиции эти люди представляют опасность для окружающих?

Да. Но до тех пор, пока его действия не являются уголовным преступлением, он не считается опасным для общества.

Можно ли сказать, что вся ситуация, возникшая вокруг коронавирусной пандемии, всколыхнула страхи, которые до этого дремали где-то в глубине души, наложилась на другие проблемы, в том числе финансовые и бытовые, и все это выплеснулось в тот поток агрессии, который мы видим сегодня?

Конечно. То, что случилось, – это большая встряска для всех, и не все оказались способны с ней справиться. У каждого человека свой запас психологической устойчивости, у кого-то навыки и умения приспосабливаться к ситуации лучше развиты, у кого-то хуже. Кто-то легче переносит стресс, кто-то хуже. Поэтому такая неординарная ситуация, которую мы переживаем сейчас, естественно, по-разному сказывается.

А количество депрессий за последнее время увеличилось?

Да. Мы наблюдаем тревожные расстройства, нарушение пищевых привычек, бессонницу, апатию. Люди больше обращаются к психологам и психотерапевтам, чтобы снять стресс и напряжение. При этом количество госпитализаций с серьезными психическим нарушениями не увеличилось.

И это учитывая, что в Израиле люди достаточно натренированные, у нас тут война каждые полгода.

Ну, война, какая бы страшная она ни была, имеет свойство заканчиваться. Люди знают, что этот ужас закончится, стоит только подождать и потерпеть. А "ковид" показал, что он не собирается заканчиваться. По крайней мере, в ближайшей перспективе. Вроде как все успокоились, привились, начали жить нормальной жизнью. И вдруг появляется новый штамм, а вместе с ним и неизвестность, и ужас перед неизвестностью.

К чему может привести постоянный патологический страх перед болезнью или перед вакцинацией?

Как правило, к депрессиям. Вообще страх – это состояние комплексное, и лечить его надо соответственно. Это может быть и психотерапия, и медикаментозное лечение. Даже обычные дыхательные техники могут помочь справиться со страхом.

А количество самоубийств за время пандемии увеличилось?

Как ни странно, нет.

А что касается пожилых людей, которые остались без общения и часто без помощи?

Кроме того, что я работаю в больнице, я еще веду волонтерскую работу в фонде помощи пережившим Катастрофу. И я вижу, что пандемия, конечно, на них очень повлияла. Обострилось чувство одиночества, всплыли тревоги. Но при этом ни один из них, по крайней мере из тех, с кем я общался, не отказался сделать прививку. То есть люди, которые знают, что такое реальная угроза, не обманывают себя вымышленными страхами и придуманной борьбой за свои права.

Скажите, а каким образом человек может определить, что у него проблемы с психическим здоровьем? Другими словами, что у него что-то не в порядке с головой?

Как правило, люди начинают замечать, что окружающие реагируют на них как-то странно. Они сами понимают, что их что-то беспокоит и тревожит. Очень часто такие психические заболевания, как навязчивые идеи, психозы, панические состояния, настолько изматывают человека, что он обращается за помощью.

Как правило, мы все считаем, что с нами все в порядке, это другие – психи.

Да, но психические нарушения проявляются не только в сложностях общения, они еще и доставляют больному страдания, часто даже физические. Поэтому не заметить эти состояния невозможно.

В последнее время стало очень модно ходить к психологам и психотерапевтам. Многие это воспринимают как естественную "психическую гигиену", как профилактику кариеса. Как вы считаете, в каком случае нужно обращаться к психологу?

Это тоже очень индивидуально. Смотря с какими проблемами человек идет к психологу. Бывает, что ему нужно просто выговориться, и он готов платить деньги за то, чтобы его послушали. А бывает, что у него действительно тяжелая душевная травма, которая требует длительной терапии. Для начала я бы все же посоветовал обратиться к психологу. Он определит степень психического состояния человека и, если не справится самостоятельно, отправит пациента к психиатру.

Существует ли профилактика душевных заболеваний?

Конечно. Во-первых, человек не должен быть один. У него должно быть ощущение значимости. Во-вторых, у него должно быть ощущение контроля над ситуацией. Как правило, как только человек теряет контроль, он впадает в панику или, наоборот, в апатию и теряется. Человек не должен чувствовать себя игрушкой в руках стихии, а должен иметь возможность на нее влиять и управлять ею. Это дает ощущение стабильности, пусть даже и призрачной. В-третьих, в жизни каждого человека должен быть смысл, иначе, опять же, он теряет ориентацию и впадает в состояние страха, которое может перерасти в депрессию и даже суицидальные наклонности.

В последние годы создается ощущение, что мир сошел с ума. Вы, как психиатр, можете поставить диагноз: наш мир действительно сошел с ума или сохранились какие-то остатки рассудка?

Нет, конечно. Наш мир не сошел с ума. И это пройдет. Пандемия, какой бы ужасной она ни была, рано или поздно проходит. Мир не исчезнет и не разрушится, все вернется на круги своя. Возникнет новая реальность, но мы и к ней приспособимся. Человеческая психика вообще очень гибкая.

Беседовала Майя Гельфанд