Война в Украине в зеркале разноязычной израильской прессы

Оглавление

Введение. 1

Анализ прессы.. 5

Ивритоязычный сегмент. 5

Англоязычный сегмент. 7

Арабоязычный сегмент. 10

Русскоязычный сегмент. 12

Итоговые выводы.. 14

Введение

[1] Добрый вечер! Рад приветствовать всех собравшихся.

[2] Меня зовут Сергей Коняшин. Я докторант Ариэльского университета. Исследую процессы и стратегии освещения внутренних и внешних конфликтов в мейнстримной и общественной прессе мультикультурных и многоязыковых сообществ. Исследование провожу на материалах информационно-новостного освещения войн России и Украины (с 2022 г.) и Израиля и ХАМАС (с 2023 г.) в израильской прессе на иврите, английском, арабском и русском языках.

Сегодня мы обсудим тему, имеющую большое значение в современном мире. Это роль СМИ в формировании общественного восприятия новостей о вооруженных конфликтах. И сделаем мы это на примере освещения начала российской агрессии против Украины, произошедшей три года назад. Предстоящая печальная годовщина тех событий подсказывает нам этот информационный повод.

[3] Как вы знаете, СМИ всегда играли и продолжают играть ключевую роль не только в информировании своих читателей (слушателей или зрителей), но и в определении к этим новостям нашего отношения. То есть того, как мы воспринимаем отдаленные события, о которых у нас нет никого личного опыта, кроме собственно получения информации о них из СМИ.

[4] Поэтому для успешной коммуникации с собственной целевой аудиторией масс-медиа адаптируют любые сообщения, которые они передают или публикуют, к ценностям, социальным стереотипам и культурным особенностям своей аудитории, делая их более понятными и близкими для своих читателей.

[5] Такой процесс адаптации информации под нужды аудитории известен в современной науке о массовых коммуникациях и в практическом журналистском дискурсе как доместикация. И он особенно важен при освещении войн — поскольку чаще всего война, о которой сообщают СМИ, в одной стороны обычно происходит где-то далеко от подавляющего большинства читателей, но с другой стороны вызывает у них если не стойкий интерес, то по меньшей мере любопытство.

[6] Будь то война в Ираке 2003 г. или более недавние конфликты, такие как война между Россией и Украиной или война между Израилем и ХАМАС — СМИ всегда формируют свои т. н. нарративы (то есть повествования на конкретную тему) таким образом, чтобы они находили отклик именно у их аудитории.

[7] Так, например, американские СМИ во время войны в Ираке акцентировали внимание своей аудитории на угрозах национальной безопасности, в то время как [8] британские СМИ сосредоточились на моральном обосновании участия своей армии в войне.

Вместе с тем остается значительный пробел в нашем понимании того, как этот процесс — т. е. разнонаправленное освещение внешних и внутренних военных конфликтов — происходит в многоязычных и мультикультурных обществах. Иными словами:

Каким образом СМИ внутри одной страны представляют иностранные новости различным языковым и культурным группам?

Чем отличаются при этом подходы мейнстримных и общинных изданий?

Эти вопросы остаются во многом не изученными, поэтому мое исследование стремится внести вклад в эту область знаний. И о его первых (пока еще — черновых, рабочих) выводах я попробую сегодня вам рассказать

[9] Очевидно, что наша с вами страна — Израиль, с его многообразным и многоязычным обществом — предоставляет уникальную возможность для такого рода исследований. У нас с вами здесь говорят на иврите, арабском, русском, английском, амхарском и многих других языках. При этом каждая группа, помимо собственного языка, имеет также свой уникальный культурный и исторический опыт. Поэтому анализируя, как именно израильские СМИ во всем их многообразии освещают те или иные новости мы можем получить представление о том:

Насколько однородно такое освещение?

Насколько сильно влияют на него те или иные языковые и культурные особенности?

[10] В анализе медиа-освещения войн современные ученые обычно учитывают ряд элементов, среди которых наиболее показательными являются три. Давайте коротко о них поговорим, поскольку на их основе будет строиться весь наш сегодняшний анализ.

[11] Доместикация военных нарративов. Этот элемент позволит нам ответить на вопрос: Каким образом израильские СМИ на разных языках адаптируют освещение вооруженного конфликта для своей аудитории?

Как я уже отметил ранее, механизмы доместикации нужны журналистам для того, чтобы делать иностранные новости интересными и значимыми для локальной аудитории. Это может выглядеть как отбор определенных фактов, приведение исторических аналогий, акцентирование внимания на каких-либо местных особенностях ситуации, использование знакомых культурных отсылок и т.д. Например, во время войны между Россией и Украиной американские СМИ часто подчеркивали вызванную ею угрозу глобальной безопасности и потенциального влияния на интересы США, в то время как европейские СМИ больше фокусировались на гуманитарном кризисе и наплыве беженцев.

[12] Формирование образов «Мы», «Они» и «Другие». С его помощью мы ответим на вопросы:

Как и в каком виде изображаются участники вооруженного конфликта?

Какие стратегии используют СМИ для формирования образов союзников и врагов?

Все без исключения образы, которые СМИ создают во время вооруженных конфликтов, могут быть разделены на три большие группы, получившие в современном научном дискурсе условные названия «Мы» (своя группа), «Они» (враги) и «Другие» (нейтральные или сторонние участники). Из этих трех образов — в разных их сочетаниях и конфигурациях — формируется общественное восприятие войны и вовлеченных в нее сторон.

На знакомом нам примере можем проиллюстрировать, что в контексте войны между Израилем и ХАМАС, наши СМИ представляют Израиль как жертву, защищающуюся от терроризма (т. е. «Мы»), а ХАМАС – как агрессора (т.е. «Они»). СМИ в арабских странах, напротив, акцентируют внимание на страданиях палестинцев и представляют Израиль как угнетателя.

Аналогичным образом происходит в освещении войны между Россией и Украиной. Если российские СМИ изображают Россию через категорию «Мы», то западные СМИ склонны представлять Россию как агрессора, то есть через категорию «Они». И эти различия, понятное дело, будут приводить к радикально разным восприятиям одного и того же конфликта. Поэтому мы посмотрим, насколько сильно, например, русскоязычные газеты Израиля или местные газеты на других языках повторяют нарративы российской пропаганды или наоборот дистанцируются от нее.

Иными словами, к чему они ближе — к т. н. “кремлевской методичке” или к усредненному общеизраильскому медиадискурсу?

[13] Солидарность и критика. Этот элемент важен для понимания того, как СМИ балансируют между выражением национального единства и критикой действий правительства в военное время.

Как показывают многочисленные исследования, в периоды вооруженных конфликтов СМИ часто играют двойственную роль:

с одной стороны, они сплачивают общество вокруг национальной (или какой-то другой) идеи,

с другой – осуществляют общественный контроль над действиями властей, оценивая и в случае необходимости подвергая критике их решения.

Мы с вами хорошо видим это на примере нашей войны против ХАМАС, когда пресса на иврите часто подчеркивает национальное единство и поддержку армии, но при этом критикует правительство за некоторые методы военного управления. При этом пресса на арабском языке, как правило, больше сосредотачивается на выражении солидарности вокруг гуманитарных аспектов конфликта, но критикует политику властей в отношении палестинцев.

Это нормальное явление в любой здоровой демократической стране. Очень плохо, когда происходит сильный перекос в какую-то одну сторону.

В данном случае интерес для нас будет представлять то, каким образом израильские газеты на разных языках отражали баланс этих трех элементов при освещении начала российской агрессии против Украины три года назад.

[14] Чтобы ответить на этот вопрос мы изучим материалы последней недели февраля 2022 г. в 16 мейнстримных и общинных печатных изданиях Израиля на четырех основных языках, преобладающих в современной израильской прессе — иврите, английском, арабском и русском.

[15] Иврит: Haaretz, Israel Hayom, Yedioth Ahronoth, Maariv.

[16] Английский: Haaretz, Israel Hayom, The Jerusalem Post, The Times of Israel.

[17] Арабский: Panorama, Al-Ittihad, As-Sonara, Kul al-Arab.

[18] Русский: Vesti, Detali, Israel Info, Mig News.

При составлении этого списка предпочтение было отдано печатным изданиям, имеющим собственные веб-сайты — то есть тем СМИ, которые сочетают в себе (1) преимущества традиционной качественной прессы, формирующей общественное мнение, (2) с современными информационными технологиями, обеспечивающими наиболее оперативное, широкое и эффективное распространение информации.

Анализ прессы

Теперь мы можем перейти непосредственно к разбору прессы. Итак, давайте посмотрим на живых примерах, как израильские газеты освещали начало российского вторжения в Украину в конце февраля 2022 г.

Ивритоязычный сегмент

[19] Начнем с ивритоязычной прессы и посмотрим, как она справлялась с задачами доместикации новостей, формирования образов участников войны, проявления солидаризации или выражения критики в адрес различных сторон конфликта.

[20] Один из наиболее распространённых среди встречающихся здесь журналистских приёмов — это т. н. персонализация конфликта, т.е. подача информации об отдаленной войне через призму знакомых для израильтян “персоналий” (известных людей). Так, например, в материале «Это необходимо сделать», посвящённом мэру Киева Виталию Кличко, знаменитый боксер представлен как символ сопротивления и национального духа Украины. При этом его спортивное прошлое используется для создания параллели между боксёрскими боями и борьбой за независимость. Очевидно, что такой приём делает материал более эмоционально близким для израильского читателя, который привык к образу воина-героя в условиях постоянной угрозы безопасности, при которых мы все с вами живем.

[21] Другой распространённый приём — это акцент на глобальной реакции. Например, в обзорной статье «Президент Украины: 137 человек погибли за первые 24 часа российского вторжения», посвящённой первым суткам российской агрессии, делается упор на международную солидарность с Украиной. Здесь внимание акцентируется на жёстких заявлениях Запада в отношении России как страны-агрессора, обещаниях ввести санкции и оказать Киеву военную поддержку. При этом Израиль — со своей, мягко говоря, очень сдержанной на начальном этапе конфликта позицией — преподносится как государство, успешно балансирующее между интересами США и России. Этим журналисты подчёркивают уникальное положение Израиля в системе международных отношений и создают эффект вовлеченности страны в глобальные политические процессы.

[22] Еще один интересный аспект освещения войны в израильской прессе — это упоминание о роли Израиля в качестве потенциального посредника в мирных переговорах. В статье, посвящённой встрече посла Украины с нашим премьер-министром Нафтали Беннетом, подчёркивается, что Иерусалим может стать площадкой для переговоров между Россией и Украиной. Статья называется: «Посол Украины: Мы попросили Беннета выступить посредником в переговорах с Россией, и они могут пройти в Иерусалиме». При этом журналисты избегают однозначного осуждения России, что указывает на большую осторожность внешнеполитической линии Израиля на начальном этапе конфликта.

[23] Встречается в израильской прессе, разумеется, и анализ последствий начала российско-украинской войны с точки зрения отсылок к собственной национальной безопасности. Так, например, в статье «Российское вторжение в Украину: возвращение к классической войне» российская агрессия рассматривается как возвращение к классическим формам военных действий, которые требуют наличия сильной наземной армии. Такой подход демонстрирует сугубо прагматичную оценку конфликта с точки зрения национальных интересов, что можно считать успешным приемом доместикации. Среди прочего автор этого материала делает вывод о том, что Израилю необходимо учитывать опыт российско-украинского конфликта, особенно в контексте потенциального военного столкновения с ХАМАС, Хизбаллой или Ираном.

Мне очень понравился в той статье союз “или”. Думаю, автор наверняка бы очень удивился, если в момент написания своей статьи узнал, что уже в следующем году мы с вами будем воевать и с ХАМАС, и с Хизбаллой, и с Ираном вместе взятыми.

[24] Отдельный пласт материалов посвящён т. н. глобальному переустройству мира. В статье «Байден продвигает новый мировой порядок» война в Украине рассматривается как эпицентр формирования нового мирового порядка, где США стремятся укрепить союз демократий, а Россия пытается вернуть себе статус глобальной державы. Здесь акцентируется внимание на геополитических сдвигах, а не на гуманитарной катастрофе, что также подчёркивает прагматичный интерес израильского медиа-ландшафта к глобальной политике.

[25] Ожидаемо большое внимание после российской агрессии израильская ивритоязычная пресса уделила жизни и проблемам еврейской общины Украины, что также стало важной частью общеизраильского медиа-дискурса. В частности, в интервью главного раввина Киева подчеркивается страх перед войной, состояние неопределённости и необходимость поддержки со стороны Израиля. Этот материал под заголовком «Главный раввин Киева: “Ощущения очень тяжелые, и мы не знаем, что будет дальше”» интересен тем, что он затрагивает не только очевидные и понятные политические аспекты, но и традиционно сложные вопросы еврейской идентичности. И это делает данную тему особенно важной для израильского читателя, поскольку образ еврейской общины, страдающей в условиях войны, всегда вызывает сочувствие и подкрепляет рассуждения о необходимости репатриации и помощи новым репатриантам.

[26] Драматичность конфликта также усиливается через репортажи, описывающие российское вторжение в форме хроники боевых действий. Так, например, в репортаже «Бомбы, крылатые ракеты и ввод бронетехники из Беларуси: так выглядит вторжение в Украину» используются яркие сцены атак, ракетных ударов и эвакуации мирных жителей. Подобный стиль подачи материала создаёт эффект присутствия. И это опять же тоже хорошо знакомо для израильской аудитории, давно привыкшей к регулярным сообщениям о вооружённых конфликтах и к стилю подачи информацию именно в таком виде.

Таким образом, анализ ивритоязычной прессы Израиля показывает несколько ключевых тенденций.

Во-первых, мы видим очень высокий уровень адаптации информации под израильские реалии. В частности, это проявляется через персонализацию новостей, через отсылки к проблеме израильской безопасности и судьбе еврейской общины за рубежом.

Во-вторых, мы видим, как старательно СМИ соблюдают баланс при освещении политически важных тем, как бы отражая официальную политику страны:

с одной стороны, они поддерживают Украину, что, в общем и целом, соответствует настроениям в израильском обществе,

с другой — не допускают и радикального осуждения России.

В-третьих, мы видим, что значительное внимание уделяется не только чисто военным аспектам войны, но и ее глобальным последствиям.

Это говорит о том, что израильские ивритоязычные издания формируют достаточно сложную, подробную и сбалансированную картину начала войны, рассматривая вооруженный конфликт не только через моральные и гуманитарные аспекты, но через призму геополитических изменений, затрагивающих в том числе и сам Израиль.

Англоязычный сегмент

[27] Переходим к англоязычным печатным изданиям Израиля. Особенностью этого сегмента является то, что даже при использовании универсального для мировой аудитории языка – английского – израильская англоязычная пресса всё равно больше ориентируется на внутренний израильский контекст, чем на международный. Хотя целевой аудиторией этих изданий, очевидно, являются иностранцы, а не израильские граждане.

[28] Наш первый материал в этом сегменте называется «Украинские силы значительно уступают российским по численности и вооружению». В нём подчёркивается серьёзный военный дисбаланс — Украина сильно уступает России и по численности войск, и по их оснащенности, и по количеству и качеству военной техники, и по многим другим показателям. Для израильского читателя это важно с точки зрения восприятия собственной стратегической уязвимости. Авторы статьи напоминают, что российская армия имеет опыт, полученный в том числе в Сирии – т. е. в регионе, где Израиль ведёт собственные военные операции и который расположен очень близко от израильских границ. В статье традиционно нет прямого осуждения России. Вместе с тем отмечается, что обещанные западные санкции и возможные поставки оружия не дадут Украине мгновенного паритета.

[29] В статье «Премьер-министр провел переговоры с Зеленским и вновь воздержался от осуждения России» внимание сосредоточено на осторожной дипломатии Израиля. Сообщается, что наш премьер-министр в разговоре с Владимиром Зеленским хоть и выразил украинской стороне моральную поддержку, однако подчеркнуто уклонился от открытой критики в адрес страны-агрессора. В статье также приводится официальное заявление для прессы, распространенное офисом Нафтали Беннета после переговоров. Из него видно, что правительство Израиля пытается балансировать между солидарностью с Украиной и сохранением каналов взаимодействия с Россией, учитывая её военное присутствие в Сирии на тот момент. Эта статья показывает, почему официальные заявления Израиля в начале российского вторжения в Украину звучали более мягко и нейтрально, чем, например, несопоставимо более жёсткие и однозначные высказывания американских или европейских лидеров.

[30] В аналитическом материале «Новый Варшавский договор: Польша в авангарде нового европейского альянса против России» речь идёт о том, как Польша, занявшая жёсткую антироссийскую позицию, становится ведущим игроком в восточноевропейском регионе. Как мы можем считать здесь игру слов, авторы статьи проводят хорошо узнаваемые исторические параллели. В частности, они обыгрывают известное понятие «Варшавский договор» и делают из него как бы новый “Варшавский договор” — однако на этот раз направленный против России. Читателям также напоминают, что Польша давно предупреждала Запад об амбициях Москвы, однако лишь с началом этой войны Евросоюз и НАТО начали понимать правоту польской позиции. В этой статье также хорошо заметна симпатия авторов к Польше и её решительности. Кроме того, звучит рекомендация Израилю учесть новую реальность в европейской безопасности.

Это один из очень немногих материалов, где Россия критикуется — правда, подчеркнуто со стороны и от имени Польши — за агрессивную политику и за «нарушение привычного порядка» в Восточной Европе. Однако, упреков удостаиваются также и западные страны, которые, по мнению автора, поздно и не в полной мере осознают угрозу и не реагируют на нее адекватным образом.

[31] В следующем материале «Хаос на Украине: жители бегут из зоны боевых действий — ЕС критикует варварское российское вторжение», упор делается на драматическом описании военных действий. Это массовая эвакуация людей, удары по городам, заявления лидеров европейских стран о «варварском» вторжении России и т. д. Израильский ракурс здесь вырисовывается через призму заботы о собственных гражданах, которые находятся на территории Украины, а также намёков на возможное посредничество в урегулировании.

[32] Многие изданные на английском языке статьи старались передать своим читателям быстро развивавшуюся военную обстановку с помощью инфографики и карт. Наиболее характерным примером служит статья «Война Украины и России: шесть карт, которые помогут понять вторжение». В ней российская агрессия иллюстрируется набором схем и карт, показывающих:

откуда и куда наступает российская армия,

какие территории уже захвачены,

в каких регионах идёт наиболее ожесточённое противостояние т. д.

Такой графический формат особенно важен для широкой аудитории, поскольку обеспечивает простоту и наглядность восприятия информации.

[33] Кроме глобального аспекта, англоязычные газеты Израиля, так же, как и ивритоязычные, уделяют особое внимание судьбе еврейской общины в Украине. Так, например, в статье «Еврейское агентство завалено просьбами от евреев Украины» говорится о многократном росте обращений в “Сохнут” от украинских евреев, срочно захотевших репатриироваться после российского вторжения. При этом авторы подчёркивают, что репатриация во время военных действий превращается в очень сложную логистическую задачу. Нужно не только безопасно перевозить людей через границу, быстро и правильно оформлять им документы, но и постоянно иметь в виду, каким образом изменяется линия фронта.

В подобных материалах авторская позиция сосредоточена, как правило, лишь на гуманитарном аспекте и политическую оценку часто оставляет в стороне. Однако косвенно в статье всё равно ощущается критика Москвы, поскольку в тексте подчеркивается, что именно военные действия России вынуждают украинских евреев массово покидать свои дома.

[34] Автор статьи «Украина в огне — переживет ли она войну с Россией?» смотрит на конфликт с Россией с исторической перспективы. Он обращает внимание на внутренние противоречия в Украине, глубоко укоренённые в ней культурные и лингвистические различия, а также на влияние российской пропаганды. Такой подход делает отношение к войне более сложным и комплексным, помогая избегать однозначных чёрно-белых оценок без полутонов и оттенков. И хотя Россия здесь однозначно признаётся агрессором, в тексте также затрагивается и роль Запада (а именно — расширение НАТО), которое, по мнению некоторых экспертов, спровоцировало Москву начать войну.

Для израильской аудитории такой подход часто выглядит признаком качественной глубокой аналитики и реалистичного взгляда на проблему. На примере нашего собственного противостояния с арабами мы привыкли к тому, что любые вооруженные конфликты всегда имеют неоднозначную природу, поэтому прямое осуждение одной стороны не всегда отражает всю сложность ситуации. Однако в статье всё же звучит сочувствие к украинцам, и подчёркивается необходимость Запада реагировать на российскую агрессию более решительно, чтобы сдержать амбиции Путина и не допустить роста его аппетитов.

Столь широкий спектр материалов в англоязычной израильской прессе подчеркивает многослойность подхода Израиля к российско-украинскому конфликту. Во всем корпусе текстов англоязычной прессы Израиля:

с одной стороны — прослеживается солидарность с Украиной, сочувствие беженцам и желание предоставить убежище еврейской общине,

с другой стороны — также чувствуется нежелание открыто осуждать Россию.

Это объясняется комплексом факторов, наиболее значимые из которых:

интересы в сфере безопасности,

экономические связи,

стремление позиционировать Израиль в роли возможного посредника.

Таким образом, англоязычные издания Израиля — так же как и ивритоязычные, хоть и в несколько меньшей степени — при освещении российской агрессии против Украины демонстрируют осторожность, балансируя в основном между гуманитарной поддержкой и политическим прагматизмом. Однако общий лейтмотив при этом остаётся достаточно ясным: Израиль сочувствует Украине и готов помогать ей и её гражданам, но при этом прямо воздерживается от окончательного разрыва с Москвой.

Арабоязычный сегмент

[35] Переходим к арабоязычному сегменту израильской прессы.

Как вы думаете какова его особенность в освещении российской агрессии против Украины три года назад?

Чем отличается интерес израильской арабской аудитории к российско-украинской войне по сравнению с другими социокультурными группами

Ответы слушателей.

Главной отличительной особенностью интереса арабоязычной прессы Израиля к российско-украинской войне является то, что его (то есть этого интереса) практически нет. Иными словами, наших арабоязычных сограждан происходящее на Украине практически вообще никак не интересует.

Обзор израильской арабоязычной прессы за первую неделю российско-украинской войны показал, что внимание к событиям в Украине в этом сегменте было крайне скромным, если не сказать скудным. В четырёх анализируемых нами основных арабоязычных изданий Израиля за первую неделю войны удалось найти лишь две статьи, которые хоть как-то затронули этот конфликт. Однако даже эти материалы касались скорее косвенных аспектов российского вторжения, нежели его геополитического или военного измерения.

[36] Первый из этих материалов вышел на портале Panet (это веб-сайт арабоязычного издания “Панорама”) под заголовком «Защитник “Манчестер Сити” Зинченко готов играть, несмотря на влияние вторжения». Он раскрывает тему российской агрессии через призму спорта, а именно футбола — очень популярного среди арабов. То есть расширенно мы можем трактовать использованную здесь стратегию адаптации сообщения об отдаленном вооруженном конфликте для локальной аудитории как отсылку к актуальной теме.

Главный герой статьи — это украинский футболист английского футбольного клуба «Манчестер Сити» Александр Зинченко, который сильно переживает за происходящее у него на родине. Статья описывает личные эмоции этого футболиста, рассказывает о его участии в уличных акциях протеста против российского военного вторжения в его страну, а также о той поддержке, которую он получает со стороны главного тренера клуба Хосепа Гвардиолы.

Таким образом, российская военная агрессия предстает для израильского арабоязычного читателя не в виде столкновения двух армий, а скорее как внешняя отдаленная трагедия, которая наложилась на жизнь известного им, популярного спортсмена. Для арабского читателя, по объективным причинам очень слабо знакомого с деталями российско-украинских отношений, такой подход делает тему украинской трагедии более понятной и близкой без дополнительных трудоемких разъяснений через хорошо знакомую им тему футбола.

[37] Вторая из обнаруженных нами публикаций вышла в газете “аль-Иттихад” под заголовком «Арабское осуждение расизма и двойных стандартов в освещении войны в Украине западными СМИ». Она тоже не рассматривает войну как таковую ни с военной, ни с политической точки зрения, а скорее использует ее как удобный внешний информационный повод для продвижение собственной повестки дня.

Главная претензия авторов этой статьи адресована к западным СМИ, которые, по их мнению, освещают украинский кризис более ярко и с большим сочувствием, чем конфликты на Ближнем Востоке или в Африке. В материале нет ни описания хода боевых действий, ни обсуждения мотивов российской стороны или позиции украинской стороны. Вместо этого основное внимание сосредоточено лишь на обвинениях западной журналистики в «расизме» и «европоцентризме». Таким образом, статья критикует давно известные в глобальной журналистике «двойные стандарты»: если жертвы — европейцы, то они вызывают мгновенное глубокое сочувствие, а если это беженцы с Ближнего Востока или Африки — то до них никому нет дела.

Таким образом, анализ арабского сегмента израильской прессы показывает, что тема войны в Украине для их целевой аудитории, мягко говоря, не центральная. Одна из очевидных причин такого дефицита внимания к украинской проблеме может состоять в том, что для арабоязычных читателей, живущих в Израиле, ближневосточные вопросы — “палестинское досье”, ситуация в Сирии, напряжённость в отношениях с Ираном, гражданская война в Судане и т. д. — имеют намного большее значение, чем события в Европе.

Поэтому в отличие от англоязычной и ивритоязычной прессы Израиля, арабоязычные издания не предпринимают никаких попыток отразить позицию правительства или проанализировать дипломатическую стратегию Нафтали Беннета в контексте войны. С одной стороны, Россия вроде бы формально не подвергается резкой критике в арабоязычном сегменте, но с другой стороны очевидно, что, скорее всего, далеко не каждый читатель арабоязычной прессы знает, что такое вообще Россия.

Справедливости ради, надо отметить, что подобная ограниченность в освещении военного конфликта в Европе арабоязычными СМИ может быть связана по крайней мере с двумя ключевыми аспектами.

Во-первых, все без исключения арабские печатные издания внутри Израиля являются общинными СМИ. Среди них нет ни одного мейнстримного. Поэтому мейнстримная повестка не может присутствовать в них по определению.

Во-вторых, эти газеты обладают весьма ограниченными ресурсами, которых объективно не хватает для освещения международной повестки. Такие газеты обычно не отправляют собственных корреспондентов за границу, не имеют там собственных источников информации, а их журналисты очевидно не говорят ни по-русски, ни по-украински.

Поэтому арабские газеты Израиля даже и не пытаются конкурировать на этой площадке. Ведь арабские читатели в Израиле в подавляющем своем большинстве ориентированы на локальные и ближневосточные сюжеты, и российско-украинская война объективно воспринимается ими как очень далёкая и вообще их никак не касающаяся. А если кому-то из арабов все-таки интересно узнать что-то про Украину, то какая-нибудь условная “аль-Джазира” освещает этот конфликт намного лучше и подробнее, чем вся израильская арабоязычная пресса вместе взятая. И поэтому израильским арабоязычным журналистам нет смысла тратить на это собственные ресурсы.

Русскоязычный сегмент

[38] Теперь переходим к последнему социокультурному и языковому сегменту. Рассмотрим, как русскоязычные израильские газеты освещали начальный этап российско-украинской войны в конце февраля 2022 года.

[39] В русскоязычных статьях неоднократно упоминалась т. н. «граница с Россией» – т. е. отсылка к российскому присутствию в Сирии. Это использовалось как аргумент в пользу необходимости для Израиля сохранять повышенную осторожность. Резкие заявления могли бы повлиять на израильские военные операции на северной границе.

[40] Так, например, в статье «Израиль поддержал целостность Украины, не назвав агрессора по имени» подчеркивается необходимость соблюдать баланс между солидарностью с Западом, что подразумевает осуждение военной агресии против другого государства, и сохранением рабочих отношений с Россией. В этом материале Израиль изображается как страна, занявшая осторожную позицию, но при этом продвигается мысль, что если все-таки придётся выбирать сторону, то Израиль очевидно выберет США. И это подчёркивает его традиционную приверженность западным ценностям.

[41] В статье с более прямолинейным заголовком «Израиль осудил нападение России на Украину» приводятся заявления Яира Лапида о том, что «российское вторжение подрывает основы мирового порядка». За этим заявлением очевидно скрывается солидарность Израиля с Украиной.

Однако в этой же статье делается акцент на практических для Израиля аспектах: координации действий в дипломатической сфере, эвакуации израильтян из Украины, а также потенциальных последствиях санкций против России. При этом важно отметить, что упоминания об экономических последствиях все-таки были редкими, а основное внимание уделялось дипломатическим и гуманитарным вопросам.

И хотя официальные лица Израиля, как правило, избегали открытых обвинений в адрес Москвы, в этом материале Россия всё же представлена как виновник эскалации. Используемая в данной статье терминология («нападение», «агрессия», «оккупация») ясно даёт понять, что, как бы то ни было, но события однозначно рассматриваются через призму преступного нападения одной страны на другую.

[42] Несмотря на то, что критика России была ограниченной, в некоторых авторских колонках эта война преподносилась как однозначное преступление. Так, например, российский публицист Юлия Латынина иронично предложила заменить в риторике международной правозащитной организации Amnesty International слово «Израиль» на «Украину», а «ХАМАС» – на «Россию», чтобы показать тем самым двойные стандарты международных организаций. Необычные параллели такого рода позволили израильским читателям воспринимать происходящее в Украине через знакомый нам контекст. Таким образом, Украина в русскоязычных израильских СМИ совершенно недвусмысленно предстаёт жертвой агрессии.

[43] Особенно ярко подчёркиваются при этом такие гуманитарные аспекты как судьба еврейских общин, эвакуация беженцев, удары по гражданской инфраструктуре.

[44] Так, например, в материале «Евреи Украины стали беженцами: кто, где и как помогает им на родине и в Израиле» западное сообщество – США, ЕС, НАТО – представлено как главная сила, противостоящая России. В статье также широко освещалась поддержка, оказываемая украинским евреям со стороны организаций «Сохнут», «Натив», Фонда Дружбы и других. Таким образом, Израиль изображается как спасительный остров, готовый принять евреев из Украины, что, в общем и целом, соответствует традиционной репатриационной политике нашего государства.

При этом показательно, что в русскоязычном сегменте израильской прессы полностью отсутствовали откровенно пророссийские голоса, апеллирующие к опасности русофобии, распространенности нацизма в Украине, к угрозам НАТО в отношении России и т. д. То есть к тем нарративам, которые традиционно присущи кремлевской пропаганде внутри России и которые по понятным причинам не могли остаться незамеченными русскоязычными израильскими журналистами.

Однако в израильский медиадискурс такого рода нарративы в виде отдельных самостоятельных медиафреймов не проникли вообще. Упоминания о них можно встретить лишь в тех случаях, когда израильские журналисты просто упоминают об аргументации российской стороны или цитируют собственно российские источники. Однако ни один кремлевский аргумент до уровня независимого медиафрейма в израильском медиа-ландшафте не развился.

Почему так произошло? — вопрос интересный. Я его специально не изучал. Однако моя рабочая гипотеза состоит в том, что на свободном, открытом, демократическом медиарынке российские нарративы просто не выдерживают конкуренции.

Во-первых, в силу их слабой аргументированности, а порой и банальной лживости — что делает их токсичными для израильских журналистов, которые, в отличие от российских коллег, имеют институт репутации и обоснованно боятся получить судебный иск за распространение не проверенной информации.

Во-вторых, просто из-за своей неинтересности для целевой аудитории. Ведь, например, когда Путин в интервью Такеру Карлсону начинает обоснование развязанной им в XXI веке войны в Украине отсылками к приходу в Великий Новгород скандинавского князя Рюрика, жившего в IX веке, связь между этими событиями объективно сложно уловить. Это свидетельствует о деградации российских подходов в работе с массовой информацией.

И действительно, согласно многим современным теориям массовой коммуникации, пропаганда может быть эффективна только в условиях ее полной безальтернативности. Поэтому, например, в России, где медиа-ландшафт тотально зачищен, все независимые журналисты либо посажены в тюрьмы, либо убиты, YouTube заблокирован и т. д., сказки про Рюрика и нацистов в Киеве еще проходят. Но в Израиле уже нет.

Таким образом, в статьях на русском языке прослеживалась чёткая солидарность с Украиной, но выраженная в основном через гуманитарный и репатриационный аспекты, а не через активное политическое или военное участие. Иными словами, русскоязычные израильские газеты в основном представили войну как трагедию, где Россия ведёт неоправданные агрессивные действия, Украина как невинная жертва нуждается в поддержке, а Израиль должен сохранять геостратегическую осторожность в собственных интересах.

Итоговые выводы

[45] Таким образом, в целом, израильская пресса во всех языковых сегментах проявила достаточно высокую солидарность с Украиной и осудила военные действия России, хотя это осуждение имело разные степени открытости. При этом мотивы «осторожности» и «баланса» оказались преобладающими, но учитывая контекст реальной внешнеполитической ситуации Израиля, эти мотивы более чем понятны и объяснимы.

Итак, какие же общие закономерности мы можем увидеть при сравнении всех четырех рассмотренных нами социокультурных и языковых контекстов.

[46] Еврейская повестка (т. е. судьба еврейской общины в Украине, репатриация, помощь еврейским беженцам и т. д.) стала самым универсальным форматом выражения поддержки Украине. За исключение разве что только арабского сегмента. То есть как бы там ни было, но даже в войне в далекой Украине евреев в первую очередь интересуют евреи. Поэтому при всем уважении и сочувствии к украинскому народу, интересы своего народа для израильского общества стоят превыше всего.

[47] Далее мы должны отметить заметные расхождения между сегментами, которые видны в первую очередь в глубине и широте анализа. Здесь мы видим, что ивритоязычные и англоязычные издания наиболее подробно объективно разбирали политический и военный контекст российского вторжения в Украину. Арабоязычные — его практически игнорировали, а русскоязычные — освещали это событие исключительно через призму нужд своей аудитории.

[48] Также я бы обратил внимание на диапазон поддержки противоборствующих сторон. Он колеблется — от почти полного безразличия в арабском секторе, до осторожного нейтралитета в ивритском, и далее — до весьма жёсткого осуждения России и поддержки Украины в англоязычном и русскоязычном секторах. При этом никакой промосковской позиции, даже в ее самом слабом проявлении, нигде не наблюдается.

[49] Особое значение для всех четырех сегментов, как мы успели увидеть, имеют также образы участников конфликта. Наиболее ярко вопросы морали: «Кто прав, а кто виноват?», «Кто агрессор, а кто жертва?» — были освещены в ивритоязычной и англоязычной прессе. Русскоязычные издания в целом придерживались той же линии, но ситуации на земле при этом уделяли больше внимания, чем рассуждениям на моральные темы. Арабский же сегмент больше фокусировался на критике «двойных стандартов» западных медиа, что, по сути, вообще не относилось к теме российско-украинской войны.

Общий же фон израильского информационного медиа-дискурса передавал образы участников конфликта следующим образом.

[50] Украина

Украину в ивритоязычной и англоязычной прессе больше представляли как мужественно сопротивляющуюся сторону. Героизировали фигуру президента Зеленского или мэра Киева Виталия Кличко. Это очень хорошо соотносится с израильским опытом ведения информационной войны во враждебном окружении.

В русскоязычном сегменте Украина больше выступает невинной жертвой, хотя тональность этих сравнений довольно сдержанная.

В арабоязычных статьях Украина представлена в качестве не более чем фактологического параметра, или информационного повода, который сопровождает информационные сообщения на другие темы.

[51] Россия

В ивритоязычных СМИ редко звучат прямые обвинения в адрес России. Чаще говорят о «балансе» или «поиске дипломатических решений», нейтрально называя Россию — инициатором военных действий.

В англоязычном и русскоязычном сегментах всё более прямолинейно. Чаще встречаются слова «barbaric incursion» (варварское вторжение) и «aggression» (агрессия) И, хотя официальные израильские лица всё равно стараются не использовать эти термины в своих заявлениях, в израильском англоязычном и русскоязычном медиа-дискурсах фрейм “Россия — агрессор” присутствует довольно явно.

Арабоязычные газеты к роли России напрямую не обращаются.

[52] Израиль

Что касается Израиля, что в ивритоязычных, русскоязычных и англоязычных сегментах подчёркивается его особая дипломатическая роль — как потенциального посредника, умеренно поддерживающего Украину, но не рвущего связей с Москвой. Это объясняется фактом российского присутствия в Сирии (на тот момент), и нежеланием Израиля ставить под угрозу собственную безопасность, что сдерживает более резкие заявления в адрес России.

Арабский сегмент роль Израиля в российско-украинской войне игнорирует.

[53] Таким образом, если попытаться подвести некий усредненный итог по различиям в объёме и глубине освещения темы российского вторжения в Украину 24 февраля 2022 г., то его можно представить следующим образом.

Ивритоязычная пресса давала самое подробное, широкое и объективное освещение.

Англоязычные издания демонстрируют более суженный адресный подход, нацеленный больше на не еврейскую аудиторию страны в ее самом широком понимании.

Русскоязычная пресса показывает достаточно качественное для общинной прессы освещение, которое охватывает почти все главные темы рассматриваемого сюжета — и осуждение войны, и помощь беженцам, и геополитические балансирование Израиля, и эхо «родственных связей» с Украиной и т. д. Однако по сравнению с ивритоязычными и англоязычными материалами здесь меньше глобальных геополитических рассуждений и больше конкретных историй о репатриации, работе посольств, реакциях русскоязычной общины внутри Израиля и т. д. То есть количественно тема освещалась довольно подробно, однако масштаб нарративов был более локальным и менее универсальным. Думаю, это можно объяснить тем, что русский язык и русское культурное пространство — родные для обеих противоборствующих сторон, поэтому медиаконтент для них не нуждался в дополнительной доместикации. Русскоязычного читателя интересовали более конкретные сведения и практически применимая информация.

Арабоязычный сегмент отличился самым скромным охватом исследуемой темы из всех. Это со всей очевидностью показывает, что для арабской аудитории в Израиле российско-украинский конфликт не выглядит сколь бы ни было интересным событием.

[54] Таким образом, мы видим перед собой достаточно многоуровневую картину, в которой каждая языковая среда в Израиле — будь то иврит, английский, арабский или русский — отфильтровывает новости о начале российско-украинской войны через призму интересов собственной аудитории. В обобщенном виде эта картина выглядит так:

[55] Иврит: фокус на национальной безопасности, посредничестве и близости к героям истории.

[56] Английский: ориентированность на международные отношения, дипломатическую риторику и глобального читателя.

[57] Русский: осторожное осуждение войны, большие блоки о репатриации и помощи, поляризация мнений в авторских колонках.

[58] Арабский: минимальный охват, критика западных СМИ и в основном личные истории (спорт, социальные аспекты).

Опираясь на эти наблюдения, можно заключить, что в израильском медиапространстве существуют параллельно несколько «израилей» — каждый из которых говорит лишь со своей целевой аудиторией, отражает именно её интересы и мировоззрение. Это свидетельствует о том, что израильское, возможно, не настолько едино и солидарно, как многим из нас хотелось бы думать.

[59] Благодарю за внимание. Буду рад ответить на ваши вопросы.