Религия и политика в Израиле

Сначала о раввинах. В Израиле два главных раввина - один представляет религиозных ашкеназов, другой - сефардов. Они избираются сроком на 10 лет общественным советом, который демонстративно состоит из представителей различных слоев общества. Как сложился такой порядок? Главный раввинат был создан в 1921 году, во времена Британского мандата. Следуя уже установившейся колониальной практике и основываясь на опыте османской системы и традиционной постнаполеоновской европейской практике, британцы захотели создать некий орган, в ведение которого они могли бы передать решение таких вопросов, как религия, благотворительность и внутренняя политика. Сионисты, в свою очередь, были заинтересованы в том, чтобы у них было респектабельное религиозное руководство, которое могло бы представлять их в обществе и дать легитимацию их революционной деятельности.

На первый взгляд, идея кажется довольно простой. Однако у первого и самого известного главного ашкеназского раввина Авраама Ицхака Кука (1865–1935) были несколько иные замыслы. Лирический мистик и выдающийся богослов, он рассматривал сионистских революционеров как невольных актеров в божественной, мессианской драме, в результате которой евреи не только вернут себе свою землю, но и спасут все человечество посредством некоего религиозного ренессанса и восстановления социальной справедливости на земле Израиля. Куку удалось примирить традиционные раввинские взгляды с современным сионизмом, и не только с политикой сионизма, но и с его идеей утопической революции против еврейской традиции, совершив, таким образом, интеллектуальный и духовный подвиг, казавшийся многим невозможным. Когда евреи по всему миру читают молитву за государство Израиль, мало кто уделяет особое внимание фразе о том, что Израиль – «это начало рассвета нашего искупления». Но на самом деле она является воплощением революционной идеи в традиционном еврейском мышлении.

Кук и его взгляды встретили яростное сопротивление тогда и встречают его сейчас со стороны ультраортодоксов ("харедим") – ирония состоит в том, что этот термин можно примерно перевести как «квакеры». Сами харедим делятся на множество групп, однако общее между ними состоит в том, что они принципиально отвергают современность и ее достижения, даже несмотря на то, что порой на практике им приходится к ней приспосабливаться. Харедим также отвергает сионизм и легитимность права израильского государства вмешиваться в вопросы, касающиеся религии (хотя ради собственной выгоды они поддерживают еврейскую государственность). Согласно договору, заключенному в начале 1950-х годов между Давидом Бен-Гурионом и тогдашним лидером харедим, выдающимся ученым и религиозным лидером Авраамом Карелицем (1878-1953), известным под псевдонимом Хазон Иш, харедим освобождались от службы в армии, чтобы посвятить себя изучению Торы, которая в классическом иудаизме считается собранием главных религиозных ценностей и защитой от веяний современности, добровольно отделяясь от занятого населения страны. С того времени численность харедим значительно увеличилась, так же как и их зависимость от государственной казны. Бен-Гурион полагал, что он создает своего рода еврейский колониальный Вильямсбург, который он сможет с легкостью контролировать. Однако он глубоко заблуждался.

На протяжении нескольких десятилетий религиозные сионисты и ультраортодоксы следовали по своим собственным дорогам, ведущим в противоположных направлениях, оставляя при этом глубокие следы в израильском обществе. Религиозные сионисты в конце концов возглавили поселенческое движение и по сей день остаются его самыми активными сторонниками. Между тем численность ультраортодоксов выросла настолько, что упорный отказ их лидеров разрешить им служить в армии и работать стал причиной возмущения остальных членов израильского общества (и удобным инструментом, при помощи которого можно перенаправлять гнев представителей среднего класса Израиля).

Харедим, вероятно, в силу того, что они считают себя экзистенциальными аутсайдерами политических институтов Израиля, научились тем не менее ловко использовать их в своих интересах. Хотя они в принципе не одобряют наличие Главного раввината, на практике они восхищаются тем, как он пользуется своей властью, в частности контролируя браки, разводы и сертификацию кошерных продуктов. Им также удалось превратить раввинат и движение религиозного сионизма, чьи идеи они отвергают, в собственную мощную патронажную мельницу, которая стала главным инструментом передачт их религиозных взглядов израильскому обществу.

Нынешний главный ашкеназский раввин, Йона Мецгер, представляет собой просто пустышку. Харедим поставили его на эту должность, чтобы хитрым образом продемонстрировать, насколько низко они оценивают труды своего заклятого врага Кука и его последователей. Мецгер, вопиющий аморализм которого неоднократно демонстрировался в течение многих лет, в июне оказался под домашним арестом по обвинению в получении взятки и коррупции.

Напряженная борьба за место его преемника, которая должна завершиться голосованием 24 июля, переросла в самый настоящий уличный скандал. Харедим стараются изо всех сил посадить на это место либо своего собственного кандидата, либо человека, который соблюдал бы их интересы. Сейчас они очень близки к полному поражению, поскольку одним из основных изменений в государственной повестке, возникшим в результате массовых протестов двухлетней давности, стали призывы призывать харедим в армию и вывести их на рынок труда. Многие рядовые харедим готовы пойти на это, однако многие, в том числе ультраортодоксальные лидеры, категорически не согласны с этими изменениями. Руководство харедим сейчас отчаянно борется за свое место в политической власти. Всего несколько лет назад израильский кабинет одобрил законопроект, согласно которому молодые харедим должны быть призваны на военную службу. Этот закон стал довольно неуклюжим актом, который фактически сыграл на руку идеологам харедим.

Между тем, религиозные сионисты, которые в идеологическом отношении являются сторонниками национального религиозного истеблишмента, пытаются справиться со своими внутренними разногласиями, окружающими кандидатуру раввина Давида Става. Став, представляющий умеренных религиозных сионистов и имеющий массу последователей, сторонник более эффективного и гибкого Главного раввината. Ему противостоят не только харедим, но и многие религиозные националисты. Некоторые из противников Става восхищаются его гибкостью и прямолинейностью, считая их отличными качествами для раввина, живущего по соседству, однако, по их мнению, Главный раввинат любой ценой должен защищать существующую идеологические бастионы и религиозную практику. Более того, кандидатура Става помогла раскрыть не слишком очевидную, но грозящую серьезными последствиями проблему в рядах религиозных сионистов, а именно проблему разногласий между теми, чьи религиозно-националистические взгляды свидетельствуют об их фундаментальной и расчетливой приверженности западным идеям и культуре, и теми, которые занимают позицию принципиального отрицания ценностей западной культуры, характерную для ультраортодоксов.

В июне раввин Овадья Йосеф, основатель партии ШАС (и общественного движения сефардских евреев) и истинный главный сефардский раввин (несмотря на то, что он оставил этот пост несколько десятилетий назад), нанес еще один удар по своей уже подмоченной репутации, выступив с откровенной критикой Става, назвав его «порочным». Председатель ШАС Арье Дери (который сумел избавить общественность от иллюзии в том, что время, проведенное им в тюрьме после признания его виновным в коррупции, заставило его переосмыслить его бесспорно блестящий макиавеллизм) довольно бойко объяснил, что, назвав Става «порочным», рав Овадья имел в виду не то, что он плохой человек, но что, в соответствии с прямым значением этого термина, принятым в классических еврейских источниках, он повинен в некоторых грехах. Что же, Дери виднее.

Между тем, партия «Еврейский дом», преемница Национальной религиозной партии, заявила о выдвижении своего собственного сефардского кандидата – Шмуэля Элияху, сына бывшего сефардского раввина и человека, который прославился тем, что призвал евреев не сдавать жилье в аренду арабам, а также предложил верующим «отомстить» за вывод еврейских поселений из сектора Газа в 2005 году путем обращения в иудаизм детей светских евреев.

Как это часто происходит в политике Израиля, наблюдая за событиями, вы зачастую не знаете, плакать или смеяться. Лучше, конечно, смеяться, потому что часто именно юмор помогает поставить более серьезные вопросы. Тем не менее, спустя много лет в основе этих унизительных споров лежат серьезные и масштабные вопросы – в том числе теологического характера – которые выходят за рамки израильской политики.

Несколько лет назад в беседе со своим другом, бывшим ультраортодоксом, блестяще образованным Аароном Роузом, я признался, что мне долгое время казалось, что главное различие между религиозными сионистами и харедим заключается в том, что у последних более развито чувство юмора. Он согласился со мной и даже предложил свою теорию. По его словам, религиозные сионисты считают себя и свою повседневную жизнь частью волнующей исторической драмы космических масштабов, которая разворачивается здесь и сейчас. Харедим, напротив, живут с ощущением непреодолимой пропасти между реальностью и их идеалами, бездны, с которой можно свыкнуться, только благодаря чувству юмора. Другой способ заключается в использовании до сих пор действенного интеллектуального инструмента – диалектики. Диалектическое мышление учит нас тому, что противоположности на самом деле укрепляют друг друга на пути к достижению некоего синтеза. Как однажды сказал Троцкий, даже если массы не интересуются диалектикой, диалектика интересуется ими.

Что же все это значит? Однажды Менахем Фридман, наставник студентов, изучающих ортодоксальный иудаизм, сказал мне, что главной слабостью ультраортодоксов является их неспособность мыслить диалектически и в частности понять, что религиозная свобода зависит, в первую очередь, от того либерального политического и социального порядка, который они (или, по крайней мере, их лидеры) привыкли ненавидеть. Им не хватает более широких теологических и философских рамок, которые позволили бы им осмыслить эту идею. Для группы, уходящей своими корнями в богатую традицию еврейского интеллектуализма, современные харедимские лидеры на удивление не имеют никаких способностей к абстрактному мышлению.

Эта неспособность мыслить диалектически берет свое начало в двойном отделении, которое лежит в основе израильской жизни харедим. Отделение от светского внешнего мира – это, очевидно, одна сторона этого процесса. Вторая сторона – это разделение земли и небес путем установления некой сферы религиозных ценностей, настолько абсолютных и бескомпромиссных, что любые попытки приспособить их к светским ценностям воспринимаются как ересь и предательство. Такое двойное отделение делает практически невозможным любые попытки каким бы то ни было образом согласовать жизнь харедим с жизнью других групп израильского общества, и под этим бременем ломаются многие харедим, у которых нет иного выхода, кроме как отказаться от своей веры.

Разделение земли и небес – явление, ставшее вполне привычным в истории сектантства, однако в данном случае перед нами целая группа сект, сепаратистская религиозная группировка, которая пытается стать церковью в смысле всеохватывающего органа, контролирующего духовную и светскую жизнь многочисленного и весьма разнообразного сообщества верующих. Несколько лет назад социологи Шломо Фишер и Цви Бекерманн вполне справедливо заметили, что секрет успеха партии ШАС кроется в том, что в высших кругах власти она действует как секта, а на уровне народа – как церковь. Ашкеназским харедим не удалось достичь подобного разделения, отчасти потому что, как отметил историк Яков Кац, по сути своей они чрезвычайно современны в своих попытках превратить изменчивые социальные практики в идеологию – другими словами, превратить традиции в традиционализм. В отсутствии промежуточной области между небесами и землей, современные харедим вынуждены отказываться от любой возможности диалектически их примирить. Результаты этого могут оказаться жестокими и деформирующими.

Обращаясь к религиозному сионизму, мы видим обратное: полное столкновение имманентности и трансцендентности друг с другом. Согласно учению рава Кука, светский сионизм, который приложил массу усилий к тому, чтобы создать еврейское государство и провести революцию в жизни евреев, стал невольным инструментом исторических процессов, истоки и направление которых до сих пор остаются неясным. Любой более или менее порядочный теоретик марксизма мог бы вам многое об этом рассказать. Однако для рава Кука, чье учение пропитано еврейской мистической традицией, эти процессы берут свое начало в более глубоком космическом процессе, в соответствии с которым дух внутри материи стремится к самовыражению. Цель этих устремлений заключается не в том, чтобы одухотворить материю, а в том, чтобы растворить грань между материей и духом, телом и душой. И когда эта грань растворяется, вместе с ней исчезает искусственная, невротическая и ориентированная на Запад смесь, которую мы называем религией. То, что человечество смогло проделать этот путь по извилистым дорогам истории, стало возможным лишь благодаря глубоко диалектическому процессу тезис-антитезис-синтез (к примеру, библейский иудаизм был конкретным и овеществленным, иудаизм после вавилонского пленения - одухотворенным и нематериальным, иудаизм после искупления объединил тело и душу). Этот процесс настолько диалектичен, что каждая из сторон этой диады должна обязательно выразить свою истинную сущность: представители религиозного сообщества должны быть религиозными, представители светского мира должны быть светскими, национализм должен быть националистическим, а универсальная этика должна оставаться универсальной этикой. Однако в конце концов все обязательно встанет на свои места и сольется воедино.

Ключевым новшеством, которое принес с собой сын рава кука Цви Иегуда (1891-1982), духовный отец поселенческого движения, стал отказ от диалектики: светский сионизм выполнил свою историческую роль, и теперь с ним было покончено. В результате для Цви Иегуды слияние небес и земли – земли и государства Израиля в эсхатологическом синтезе – было завершено, и теперь необходимо действовать исходя из этого, несмотря на сопротивление истеблишмента. Основы этих идей были заложены еще до 1967 года, однако они прочно вошли в реальность в результате Войны Судного дня 1973 года. Поскольку перспектива апокалипсиса тогда казалась более чем реальной, мессианская энергетика учений рава Кука в интерпретации его сына стала пользоваться огромной популярностью, чему в немалой степени способствовал дух европейских молодежных движений 1960-х годов, которые, докатившись до берегов Средиземного моря, успели принять форму Гуш Эмуним («Союз верных»). Члены этого движения искренне верили, что еще одна революция – их революция – наконец сможет спасти человеческую расу.

Революционный запал Гуш Эмуним с тех пор ужесточился и принял форму неумолимой борьбы. Религиозные сионисты отказались от раскаленных страстей Гуш Эмуним, однако они сохранили при этом размытость своих границ, оставив религиозному сионизму возможность попасть в мейнстрим в своей новой идеологической форме. Эта новая форма сильно отличается как от уравновешенного религиозного сионизма в период до 1967 года, так и от мессианского религиозного сионизма в период после 1973 года. Сейчас он находит свое политическое выражение в выдвижении новых политических лидеров, похожих на Нафтали Беннетта, религиозные взгляды которого вполне сочетаются со взглядами элиты вооруженных сил и израильского хайтека.

Расцвету нового религиозного сионизма способствовали изменения в другом секторе: традиционный сионизм достиг состояния своего собственного культурного ступора. И поселенческое движение, и ортодоксальный иудаизм стали воспринимать себя в качестве новых передовых отрядов, которые должны в конце концов занять место изжившего себя светского сионистского истеблишмента, который больше не верит в свои собственные ценности. Представители обоих течений считают, что израильский истеблишмент слишком отдалился от еврейских религиозных и культурных корней, благодаря которым его предшественники были по меньшей мере достойными противниками в идеологических спорах.

В последнее время движение, стремящиеся к еврейскому культурному ренессансу, приблизились к воссозданию нерелигиозной, либеральной еврейско-израильской культуры. И быстро распространившийся в сети видеозапись выступления одного из представителей этого движения, новоиспеченного члена Кнессета Рут Кальдерон, свидетельствует об острой необходимости такого возрождения. Тем не менее, до этого пока еще очень далеко.

Таким образом, сопротивляясь ультраортодоксальному иудаизму с его нарастающей настойчивостью, которая является признаком не только силы и агрессивности, но и признаком необходимых перемен и внутреннего кризиса, израильский общественный истеблишмент – или то, что от него осталось – должен осознать кризис собственных ценностей, а это не слишком приятное занятие.

Иегуда Мирский (Yehudah Mirsky), "The American Interest"