Жестянщик Эйнштейн и водородная бомба

Обида Оппенгеймера

Осенью того же года директором Принстонского института стал известный физик Роберт Оппенгеймер, научный руководитель Манхэттенского проекта в годы войны, общепризнанный «отец атомной бомбы». Оппенгеймер был талантливым ученым и организатором научных исследований, однако отличался неуравновешенным характером и иногда непредсказуемым поведением.

В 1926 году, в самый горячий период становления квантовой механики, 22-летний Роберт Оппенгеймер приехал в Гёттинген, чтобы учиться теоретической физике у Макса Борна. Юноша быстро схватывал новый материал, отличался сообразительностью и неплохой подготовкой, но его поведение на семинаре гёттингенского профессора быстро восстановило против него всех слушателей. Роберт мог прервать любого докладчика, не обращая внимания на его возраст и заслуги, подбежать к доске и показать, как тот или иной вывод можно получить логичнее или проще. Другим слушателям семинара это явно не нравилось. Попытки профессора мягко напомнить энергичному американцу о правилах корректного поведения на научном семинаре оказались безуспешными. В конце концов терпение слушателей лопнуло, и Борн получил от них письменный ультиматум. Организатором этого действа была любимица Борна талантливая студентка Мария Гёпперт (Maria Göppert), будущий лауреат Нобелевской премии по физике.

На листе бумаги, который выглядел как кусок пергамента, в стиле средневекового документа была составлена угроза: сообщалось, что все участники семинара будут его бойкотировать, если не прекратятся постоянные попытки прервать докладчиков.

Интеллигентный профессор не знал, как поступить. Напрямую вступать в конфликт со своим студентом из Америки он не хотел и нашел другой выход: оставил документ на лекторском пульте так, чтобы его содержание было хорошо видно тому, кто подойдет к доске, а сам на несколько минут покинул аудиторию.

Расчет полностью оправдался. Когда Борн вернулся, он нашел Оппенгеймера бледным и непривычно молчаливым. После этого американец прекратил прерывать докладчиков. Щепетильный Макс Борн опасался, что нанес гордому молодому человеку смертельную обиду, но тот внешне это ничем не выказал. А после успешной защиты преподнес профессору ценный подарок — оригинальное издание «Аналитической механики» Лагранжа.

Однако Борна после этого эпизода никогда не приглашали в Принстон, в Институт перспективных исследований, которым после войны руководил его бывший студент, хотя многие физики-теоретики побывали там по приглашению Оппенгеймера. В своих воспоминаниях Макс Борн подчеркивает, что не знает точной причины, почему его не приглашали. Может быть, помимо личной обиды, сыграл свою роль отказ Борна участвовать в атомных проектах [2, с. 312–313].

«Нам всем всё отчетливее светит общее уничтожение»

Альберт Эйнштейн ценил нового директора Принстонского института как «необычайно способного человека с многосторонним образованием», однако близких контактов между ними не было, возможно, потому, что их «научные взгляды были диаметрально противоположны» [1, с. 822]. С приходом деятельного нового директора обстановка в институте сильно изменилась. Оппенгеймер привлек к работам много талантливой молодежи, воспитанной на квантовой механике и не представлявшей другой ее интерпретации, кроме копенгагенской.

Идеи Эйнштейна были для этих молодых людей далеки, никто из них не стремился присоединиться к его работе. На великого физика смотрели как на историческую достопримечательность — как смотрели бы на Исаака Ньютона, внезапно появившегося в Принстоне. И тем не менее Эйнштейна сопровождала аура, которая действовала на всех. Абрахам Пайс так описывает свои ощущения во время научного симпозиума, проходившего в Принстоне 19 марта 1949 года по случаю 70-летнего юбилея автора теории относительности:

«Мы уже сидели, когда вошел Эйнштейн. На мгновение в зале воцарилась полная тишина, а потом все встали, приветствуя его. Думаю, такая реакция была типичной не только для молодежи. Несколько раз я разговаривал с Эйнштейном в присутствии Паули, отнюдь не страдавшего застенчивостью, но и в его поведении что-то немного менялось. Чувствовалось, насколько он почитает Эйнштейна. Поведение Бора, несмотря на научные разногласия [c Эйнштейном], было примерно таким же» [3, с. 14].

К атомной тематике, которая с приходом нового директора стала занимать всё больше места в программе Института перспективных исследований, Эйнштейна не допускали, у него не было допуска к секретным материалам. Совещания Оппенгеймера с другими бывшими участниками Манхэттенского проекта проходили на втором этаже в закрытом режиме, без посторонних. На этих совещаниях под большим секретом обсуждались вопросы построения водородной бомбы. Ни с Энрико Ферми, ни с Джоном фон Нейманом, ни с Эдвардом Теллером и другими участниками совещаний Эйнштейн обсуждать вопросы ядерного оружия не мог.

После того как стало известно, что Советский Союз провел в 1949 году успешные испытания собственной атомной бомбы, президент Гарри Трумэн решил форсировать американскую программу создания термоядерной водородной бомбы, по разрушительной силе во много раз превосходящей атомные. Об этом он заявил в радиообращении к американскому народу 31 января 1950 года.

Через две недели, 12 февраля 1950 года, Альберт Эйнштейн выступил в телевизионной программе, посвященной проблемам термоядерного оружия. Его выступление записывалось на пленку в Принстоне.

Ведущей круглого стола в телестудии была Элеонора Рузвельт, вдова скончавшегося пять лет назад президента. В передаче участвовал и Роберт Оппенгеймер. В то время он был еще и главой генерального совещательного комитета недавно созданной Комиссии по атомной энергии, то есть одним из главных консультантов президента США. Как ни странно, в этот раз взгляды обоих ученых совпали: оба были против создания супербомбы, правда, по разным причинам. Эйнштейн так объяснил свое несогласие с новой программой правительства:

«Водородная бомба возникает в общественном сознания как вполне вероятная, достижимая цель. Президент торжественно объявил о ее ускоренном создании. Если это произойдет, то она приведет к радиоактивному заражению атмосферы и связанному с этим уничтожению всего живого на Земле в пределах ее технических возможностей. Развитие происходит незаметно. Каждый шаг представляется неминуемым следствием предыдущих. А в результате нам всем всё отчетливее светит общее уничтожение» [4, с. 520].

Оппенгеймер тоже высказался против проекта водородной бомбы, но совсем по другим причинам. Аргументы Эйнштейна он считал несерьезными, как и всю его деятельность в последние десятилетия. Не случайно он как-то назвал принстонского профессора «полностью чокнутым» [5, с. 674].

Дело в том, что Оппенгеймер считал новый проект водородной бомбы нереалистичным и слишком дорогим. Эти деньги, по его мнению, лучше было бы направить на расширение атомного арсенала США. Через год, когда Эдвард Теллер и математик Станислав Улам разработают новую схему водородной бомбы, Оппенгеймер изменит мнение и поддержит идею ее ускоренной реализации. Однако колебания с поддержкой проекта супербомбы в феврале 1950 года ему припомнят члены Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности, когда через четыре года встанет вопрос о политической неблагонадежности «отца атомной бомбы».

Эйнштейн — жестянщик

Резонанс от выступления Эйнштейна по телевидению 12 февраля 1950 года был оглушительным. На следующий день газета New York Post вышла с огромным заголовком во всю первую страницу: «Эйнштейн предупреждает мир: запретите водородную бомбу или погибните» [1, с. 824]. Многие газеты мира перепечатали этот материал.

С темпераментом молодого человека семидесятилетний Альберт Эйнштейн вмешивался в политические проблемы Америки и всего мира. Во времена, когда сенатор Джозеф Маккарти организовал серию политических гонений на лиц, сочувствовавших коммунистам, Эйнштейн защищал права человека и призывал к гражданскому неповиновению. В послевоенной Америке ученый оказался в том же положении, что и в Веймарской республике: левые и либералы его поддерживали и прославляли, правые же обвиняли в предательстве и требовали лишить гражданства и выслать из страны [1, с. 825].

Особенно волновала ученого интеллектуальная свобода человека, которая в то время в США всё более и более ограничивалась. Его лаконичные, но сочные высказывания находили дорогу к широкой аудитории и выполняли главную задачу: поднять тревогу, привлечь внимание общества к проблеме, которая его сильнее всего заботила. Эйнштейн написал 18 ноября 1954 года в газету Reporter:

«Если бы я был молодым человеком и стоял перед выбором, как лучше всего зарабатывать на жизнь, я бы не стал ни исследователем, ни ученым, ни преподавателем, а стал бы жестянщиком или уличным торговцем в надежде, что этим сохраню хотя бы толику независимости, всё менее возможной при нынешних обстоятельствах» [4, с. 608].

Такое яркое противопоставление относительной свободы жестянщиков несвободе интеллектуалов снова вызвало общественный шок. Газету забросали письмами возбужденные читатели. Карикатуристы всего мира рисовали ученого то в фартуке розничного торговца, то с раздвижным слесарным ключом. Профсоюз слесарей-водопроводчиков и слесарей-монтажников из Чикаго принял Эйнштейна своим почетным членом, выдав ему профсоюзный билет. Но главное, что газеты Америки вынуждены были обратиться к теме зажима интеллектуальных свобод. Вряд ли бы это вызвало такой резонанс, если бы не выступление Эйнштейна. Он всегда стоял в центре внимания прессы, знал это и использовал свою популярность на благое дело.

Коллеги великого физика знали, что он всерьез верит в то, за что борется. И всё же ему приходилось разъяснять свою позицию. В письме Эйнштейна Артуру Траубу из Йельского университета от 24 ноября 1954 года читаем:

«Я бы хотел подчеркнуть, что методы невежд, которые, пользуясь своим высоким положением во власти, сплошь и рядом неразумно тиранят профессиональных интеллектуалов, не могут безропотно быть приняты этими самыми интеллектуалами. Подобным образом действовал Спиноза, который отказался от профессуры в Гейдельберге (в противоположность Гегелю), чтобы зарабатывать себе на хлеб, не закладывая свою свободу» [6, с. 540].

Манифест Рассела — Эйнштейна

Общественные и политические дела волновали его не менее научных. В начале января 1955 года 75-летний Эйнштейн поблагодарил своего старого друга бельгийскую королеву-мать Елизавету Баварскую за новогодние поздравления — и тут же перешел к политике:

«Когда я смотрю сегодня на человеческий мир, ничто не поражает меня столь сильно, как короткая память в вопросах, касающихся политики. Вчера Нюрнбергские процессы, сегодня — вооружение Германии, проводимое под большим давлением» [4, с. 610].

Главную опасность для человечества Эйнштейн видел в грядущей мировой ядерной войне. Ему оставалось прожить всего два месяца, но и за это время судьба дала ему возможность еще раз послужить обществу на этом фронте. Поводом к началу акции послужило письмо его любимого английского философа Бертрана Рассела от 11 февраля 1955 года с предложением убедить общественность и правительства ведущих стран, что в ядерной войне, если она произойдет, не будет ни победителей, ни побежденных, а человечеству грозит общее уничтожение. Рассел просил великого физика:

«Есть ли у Вас возможность собрать под Вашим руководством примерно шесть человек высшей научной репутации, чтобы выпустить совместную декларацию, которая разъяснит необходимость предотвращения войны? Эти люди должны быть в своих политических взглядах столь различны, чтобы подписанная ими декларация очевидным образом не могла иметь ни прокоммунистическую, ни антикоммунистическую направленность» [4, с. 618].

Альберт Эйнштейн, который перед этим перенес тяжелейший приступ болезни, оборвавшей через два месяца его жизнь, ответил на той же неделе, 16 февраля 1955 года: «Я согласен с каждым словом Вашего письма от 11 февраля» [4, с. 621].

К Расселу у Эйнштейна было особое отношение: он высоко ценил не только смелость и последовательность политических взглядов, но и литературный талант писателя и философа. В то время, когда сестра Майя, жившая в его доме, была прикована к постели тяжелой болезнью, Альберт читал ей вслух разные книги. В письме Мишелю Бессо, написанном 12 декабря 1951 года, сразу после ее кончины, Эйнштейн сообщает:

«В годы ее страданий мы прочитали большую часть лучших из когда-либо написанных книг. Но больше всего она любила Бертрана Рассела — и я, кстати, тоже. Стиль его достоин восхищения, и до глубокой старости он так и остался каким-то озорником» [7, с. 41].

Бертран Рассел подготовил окончательный текст декларации, получившей название «Манифест Рассела — Эйнштейна». Альберт попытался привлечь к общему делу Нильса Бора, признанного главу школы квантовых физиков. Он написал своему давнему другу и вечному оппоненту письмо от 2 марта 1955 года в таком шутливом тоне, будто разговаривал с ним в копенгагенском институте:

«Дорогой Нильс Бор, не хмурьтесь так, речь идет не о наших старых разногласиях в вопросах физики, а о том, в чем между нами царит полное единство мнений» [4, с. 625].

Эйнштейн признался, что не хотел бы подписывать письмо первым, чтобы не навредить общему замыслу: «Моя подпись была бы полезна в Европе, но не в США, где меня считают паршивой овцой (не только в вопросах науки)» [4, с. 626].

Однако Нильс Бор отказался участвовать в акции. Эйнштейн подписал манифест 11 апреля 1955 года и послал его с коротким сопроводительным письмом Расселу.

Помимо Рассела и Эйнштейна, декларацию подписали еще восемь ученых из шести стран: Перси Бриджмен и Герман Мёллер из США, Сесил Пауэлл и Джозеф Ротблат из Великобритании, Фредерик Жолио-Кюри из Франции, Леопольд Инфельд из Польши, Хидэки Юкава из Японии и Макс Борн из Германии. К ним вскоре присоединился Лайнус Полинг из США. Всего под манифестом подписались одиннадцать известных ученых; почти все (за исключением Ротблата и Инфельда) — нобелевские лауреаты.

Бертран Рассел послал копии подписанного манифеста главам основных заинтересованных правительств: президенту США Дуайту Эйзенхауэру, председателю Совета Министров СССР Николаю Булганину, премьер-министру Великобритании Энтони Идену, президенту Франции Рене Коти, председателю КНР Мао Цзэдуну, премьер-министру Канады Луи Сен-Лорану.

Сорок с лишним лет назад Эйнштейн подписал другой манифест, вошедший в историю как «Призыв к европейцам». Он был составлен в год, когда началась Первая мировая война, известным врачом-кардиологом профессором Берлинского университета Георгом Фридрихом Николаи. Автор манифеста призывал людей, которым дорога культура, объединиться и создать Союз европейцев, под управлением которого войны на континенте станут столь же невозможными, как война между Баварией и Вюртембергом внутри Германии [8, с. 44]. Тогда идея манифеста Николаи — Эйнштейна провалилась; документ, кроме его автора Георга Николаи и Альберта Эйнштейна, внесшего в текст небольшую правку, практически никто из берлинских интеллектуалов не подписал.

Судьба Манифеста Рассела — Эйнштейна оказалась совсем иной. О нем заговорила пресса многих стран. Даже в Ватикане призыв остановить ядерную войну нашел положительный отклик: официальный печатный орган папского престола газета L’Osservatore Romano назвала манифест благородным призывом и сожалела только о том, что аналогичный призыв римского папы не получил столь широкого признания [4, с. 664].

Манифест Рассела — Эйнштейна лег в основу решений первой Пагуошской конференции ученых за мир, разоружение и безопасность, состоявшейся в июле 1957 года в канадском городе Пагуоше, в провинции Новая Шотландия. С тех пор такие конференции проводятся регулярно, один-два раза в год, а с 2007 года решено было собираться раз в два года.

Альберт Эйнштейн судьбу подписанного им манифеста уже не застал. Ученый скончался через неделю после того, как поставил под этим документом свою подпись.

Евгений Беркович

Заметка построена на материалах, вошедших в мою книгу «Альберт Эйнштейн и „революция вундеркиндов“»

1. Fölsing A. Albert Einstein. Eine Biographie. Ulm: Suhrkamp, 1995.

2. Born M. Mein Leben. Die Erinnerungen des Nobelpreisträgers. München: Nymphenburger Verlagshandlung, 1975.

3. Пайс А. Научная деятельность и жизнь Альберта Эйнштейна / Пер. с англ. В. И. и О. И. Мацарских, ред. А. А. Логунов. М.: Наука, 1989.

4. Einstein A. Über den Frieden. Weltordnung oder Weltuntergang? Hrsg. von Otto Nathan und Heinz Norden. Neu Isenburg: Abraham Melzer Verlag, 2004.

5. Брайен Д. Альберт Эйнштейн / Пер. с англ. Е. Г. Гендель. Минск: Попурри, 2000.

6. Hermann A. Einstein. Der Weltweise und sein Jahrhundert. Eine Biographie. München: R. Piper, 1994.

7. Переписка А. Эйнштейна и М. Бессо. 1903–1955 / У. И. Франкфурт (сост.) // Эйнштейновский сборник 1977. C. 5–72. М.: Наука, 1980.

8. Беркович Е. Революция в физике и судьбы ее героев. Альберт Эйнштейн в фокусе истории ХХ века. М.: URSS, 2018.