You are here

Эмиграция русскоязычных израильтян: проблемы реальные и мнимые

В последнее время в Израиле был зафиксирован новый всплеск внимания к темам, связанным с местной русскоязычной общиной. Формальным поводом стал очередной отчет Института планирования еврейской общественной политики (ИПЕОП),
представленный на заседании комиссии кнессета по алие и абсорбции 22 мая с.г. Согласно этому отчету, существует проблема эмиграции за рубеж порядка 80 тыс. русскоязычных граждан, которые репатриировались в Израиль в 90-е годы. По мнению авторов отчета, широко растиражированного израильскими СМИ, и членов комиссии, основной причиной этого якобы имеющего место феномена стало то обстоятельство, что в Израиле эти люди не были признаны евреями, а экономические проблемы, по их мнению, сыграли при этом намного меньшую роль.

Попутно добавим, что характерный для израильского общества высокий накал дискуссии вокруг отъезда граждан из страны есть следствие все еще сохраняющегося в Израиле эпохи «постмодерна» сионистского этоса, согласно которому евреи должны в Израиль репатриироваться, а не уезжать из него. На практике же доля граждан, эмигрирующих из Израиля (3-4 человека в год на 1000 жителей), ниже, чем, например, в благополучной Швейцарии, где их цифры (4-5 человек на 1000 жителей) считаются низким показателем.

Возвращаясь к теме отъезда из Израиля репатриантов из бывшего СССР, заметим, что оба вывода авторов представленного в кнессете отчета не находят эмпирического подтверждения. Ни утверждение о том, что большинство «отъезжантов» — это якобы лица смешанного этнического происхождения, а также «обиженные» подозрениями коренных израильтян в «не еврействе». Ни тем более заявление о том, что причина этого феномена кроется в низкой степени идентификации этих репатриантов с новой для них страной.

Исследования общественного мнения репатриантов 90-х годов, проведенные М. Эль-Хаджем и Э. Лешемом в 2000 г., и исследование Лешема, проведенное еще через полдесятилетия (летом 2006 г.), показали, что, несмотря на все трудности абсорбции, от почти 60 до почти 70% все равно остановили бы свой выбор на репатриации в Израиль, даже если бы сегодня «можно было бы вернуться к исходной точке». Причем среди молодежных когорт 18–24 и 25–29 лет этот показатель был даже выше, чем в среднем по выборке. Практически те же результаты показало репрезентативное исследование гражданской идентичности репатриантов из бывшего СССР 1989–2010 гг., совместно проведенное в 2011 г. Министерством абсорбции Израиля и Университетским центром Ариэль. Оно окончательно подтвердило, что это явление носит устойчиво-долгосрочный характер. Вновь почти 70% респондентов, стаж пребывания большинства которых в Израиле уже составлял 15–20 лет, заявили, что они уверены в том, что они вновь приняли бы решение приехать в Израиль. А доля уверенных в том, что они повторили бы этот шаг, среди молодежи 18–29 лет вновь оказалась выше, чем в среднем по выборке. Интересно, что порядка 80% респондентов хотели бы, чтобы их дети и внуки продолжали жить в Израиле, причем существенных различий мнений в возрастных категориях респондентов не фиксировалось.

При этом соотношение вербальной и фактической готовности к отъезду из страны находит неодинаковое выражение в среде различных групп выходцев из СССР и стран СНГ, равно как и в израильском обществе в целом.

Главная причина отъезда израильтян (в частности, широкомасштабной эмиграции в США) — экономические возможности, которые значительно шире тех, которые может предоставить Израиль. При этом данные вполне прагматические соображения действительно иногда бывают «сцеплены» с идеологическими или псевдоидеологическими аспирациями, причем чаще декларативного, чем практического свойства. Хотя повсеместно принято думать, что те, кто покидают Израиль, бегут от войны и террора — и именно такой взгляд находит отражение и в ряде академических исследований авторов преимущественно ультралевой и постсионистской идеологической ориентации, убедительных эмпирических подтверждений этой гипотезы найдено не было.

Судя по многим серьезным исследованиям, большинство тех, кто уезжает из Израиля, являются прежде всего трудовыми мигрантами, а не эмигрантами в полном смысле этого слова. Так, подробный анализ мотивов отъезда и идентичности русскоязычных эмигрантов, предпринятый автором этих строк и Алеком Эпштейном совместно с Велвелом Черниным, показывает, что около половины тех, кто реально уехал из страны, принадлежат к различным категориям трудовых мигрантов. То есть чаще всего к тем, кому было не так уж плохо и в Израиле, но которые при этом искали места для более адекватного приложения своего профессионального, творческого и интеллектуального потенциала. Приблизительно четверть или чуть более эмигрантов покидают Израиль по личным или семейным причинам. Процент реэмигрантов — людей, не прижившихся в Израиле, составляет, по нашим данным, не более пятой части уехавших из Израиля русскоязычных репатриантов. Это включает всех — от «политэмигрантов», экономических или «климатических» беженцев до лиц, «не желающих быть гражданами второго сорта» и пострадавших от «расизма уроженцев страны» или «религиозного засилья» либо ищущих «спокойной жизни подальше от арабо-израильского конфликта».

Показательно, что большинство из уехавших — на короткое время или надолго — русскоязычных граждан воспринимают себя не в качестве «йордим» (покинувших Израиль евреев), а исключительно в качестве лиц, которые находят себе экономически выгодные места временного проживания. При этом подавляющее большинство репатриантов не вернулись в свои «родные» города, а подались работать в индустриальные центры в России, Украине, Беларуси и т.д. Более того, часть из них живут там, но наведываются домой в Израиль раз в месяц-два, другие — раз в полгода-год. Это, по мнению некоторых наших информантов, похоже на ситуацию, когда человек живет на севере Израиля, например, в Хайфе, а работает в южном городе Беэр-Шеве. Эмигранты, как правило, сохраняют теплое отношение к Израилю и не порывают с ним духовную связь, пусть эта тенденция и оказалась перед непростым вызовом в период «второй интифады» и экономического кризиса в начале 2000-х. Этот вывод подтверждается и данными многочисленных исследований израильтян, вернувшихся из-за границы в 2000–2011 гг., проведенных различными опросными агентствами по заказу Министерства абсорбции Израиля.

Понятно, что все это коренным образом отличает таких эмигрантов от «йордим», так как они не собираются, пусть и на уровне деклараций, оставаться за пределами страны навсегда.

Кому и зачем это нужно?

Иными словами, научность выводов обсуждавшегося в кнессете и с готовностью растиражированного СМИ отчета ИПЕОП весьма сомнительна. Они базируются на негативных стереотипах, неоднократно опровергнутых серьезными исследователями, пусть и любезно замаскированных под «заботу об истинных потребностях репатриантов».

Впрочем, и негативистских «атак» на общину русскоязычных израильтян в этом плане тоже хватало. Одним из примеров были сентенции известного «рупора» ультралевого постсионистского лагеря, популярного обозревателя газеты «Гаарец» Гидона Леви, который, среди прочего, «прославился» тем, что в мае с.г. порекомендовал неким русскоязычным гражданам, заявившим, что нелегальные иммигранты из Африки должны вернуться в свои страны, самим «убираться обратно в Россию». В своей опубликованной 31 мая той же газетой очередной статье Леви голословно заявил, что среди миллиона «русских», которые прибыли в Израиль, около половины — неевреи, вся «заслуга» которых только в том, что они белокожие. И только это их отличает, по мнению журналиста, от нелегальных африканских иммигрантов, которых из-за черного цвета кожи общество, по утверждению Леви, воспринимает как врагов.

Остается лишь ответить на вопрос, кому и зачем очередная «антирусская» кампания понадобилась именно сейчас? Проще всего было бы объяснить это фактически начавшейся в Израиле избирательной кампанией, в которой «русский голос», как всегда, должен сыграть не последнюю роль. Подобное объяснение имеет смысл, но стоит заметить, что «русская» тема стала вновь активно муссироваться в СМИ не сегодня, а примерно год назад, когда в стране прошли массовые социальные протесты против повышения стоимости жизни. Именно на пике этих протестов, совпавших с «палаточной кампанией» в августе-сентябре 2011 г., движущей силой которых на этот раз были не столько малообеспеченные слои, сколько в массе своей политически левонастроенные представители некоторых слоев среднего класса, сформировался пакет новых претензий этих кругов к выходцам из бывшего СССР. Последние, как известно, с недоверием и подозрением отнеслись к «неомарксистским» лозунгам активистов палаточного протеста.

Как видится, именно в этом контексте следует воспринимать указанные высказывания о «русских эмигрантах», которые дают столь востребованное некоторыми фракциями традиционного истеблишмента «научное обоснование» их идеологических клише в отношении репатриантов из бывшего СССР.

Владимир (Зеэв) Ханин