Почему в Израиле не хватает врачей?
Став Матмон была сверхсрочницей в армии, офицером ВВС. Однако, демобилизовавшись, она решила получить медицинское образование, ввязавшись в утомительную гонку, которой до сих пор не видно конца. Зато Бар Ланкри – счастливчик, он поступил и учится вот уже второй год, но все еще выплачивает ссуду, взятую для улучшения оценок аттестата зрелости, психометрических показателей и подготовки к медицинским отборочным тестам.
Заметим, это не какие-то экстремальные случаи, а вполне репрезентативные: тысячи молодых и талантливых израильтян готовы пройти через тяжелейшую гонку с препятствиями для того, чтобы хотя бы приблизиться к той черте, за которой находится святая святых академического мира Израиля – медицинское образование.
25-летний Ланкри еще в детстве мечтал стать врачом: «В пять лет я нарисовал сам себя и подписал: «Доктор Ланкри». В старших классах на протяжении четырех лет я работал добровольцем в МАДА («Маген Давид Адом» – служба скорой помощи, прим. «Детали»), а уже в армии занялся улучшением психометрии и аттестата зрелости, безуспешно пытаясь проложить себе дорогу к медицине. После демобилизации я четырежды сдавал психометрию, параллельно улучшив все оценки аттестата зрелости».
Эйяль-Асаэль, 24 года, утверждает: «Собственно, мой путь трудным не назовешь, скорее, легким и гладким. Это стандартный путь многих абитуриентов: возвращаешься к родителям и посвящаешь свое время только одной цели – поступлению. Полтора года я жила от теста к тесту, не видела друзей, а на семейные мероприятия ходила с учебниками».
24-летняя Чик – классический случай дочери врача, которая полюбила будущую профессию, потому что это была профессия ее отца: «Я решила, что стану врачом в тот момент, когда мой папа, врач-терапевт, отвез меня в больницу. Мне едва исполнилось тогда четыре года, я увидела, как он работает – и он показался мне ангелом-хранителем своих пациентов». Готовиться к поступлению Чик начала еще в старших классах: «Я волонтерила в МАДА, сделала упор на изучении физики, химии, биомедицины и даже сдала свою первую психометрию».
Во время службы в армии Чик была фельдшером, вновь подступилась к психометрии и улучшила свои оценки из аттестата зрелости, и не останавливалась на достигнутом даже после завершения срока службы.
«С тех пор я посвящаю реализации своей мечты сто процентов своего времени», – признается она, рассказывая о постоянном стремлении добиться максимальных показателей. Наконец, после десятой попытки пройти психометрический тест, Чик набрала 744 балла, потом пересдала еще один экзамен по математике и, наконец, смогла достичь стандарта, необходимого для зачисления на медицинский факультет Тель-Авивского университета или хайфского «Техниона»; в данный момент она ждет зачисления в «Технион». Но в следующем году, сетует Чик, пороговая сумма баллов, необходимая для поступления, может вырасти, как это происходит из года в год.
Бесконечная гонка за каждым баллом
Чрезвычайную сложность получения медицинского образования – результат глубокой пропасти между спросом на поступление в вуз и количеством мест на медицинских факультетах. Попутно это означает и грандиозное фиаско системы здравоохранения за многие годы: на врачей выучилось слишком мало израильтян. Израиль находится на последнем месте в рейтинге развитых стран по выпуску собственных врачей: так, в 2020 году всего лишь 36 процентов из общего количества врачей-новичков обучались в Израиле. Практически все остальные (за исключением новых репатриантов) – израильтяне, не сумевшие поступить на медицинские факультеты страны и уехавшие учиться за границу. Несмотря на это, 15 процентов студентов-медиков в Израиле – иностранцы, платящие большие деньги университетам, но возвращающиеся в свои страны по завершению учебы.
Год назад те, кто упорствовал в своем желании связать жизнь с медициной, объединились, создав НКО – для взаимопомощи и продвижения своих интересов, а также для решения сложных проблем, с которыми приходится сталкиваться на тернистом пути к изучению медицины. НКО назвали «Абитуриенты – не навсегда».
По словам Ланкри, вице-президента ассоциации, «абсурдность нашей ситуации особо дала о себе знать во время периода пандемии коронавируса, когда все СМИ наперебой говорили о нехватке тысяч врачей. И в этой мрачной реальности на самом деле есть тысячи абитуриентов – своего рода спецподразделение генерального штаба, – прекрасные люди, талантливые ребята, та самая прослойка общества, которая хотела бы стать решением проблемы. Это люди, которых хоть завтра утром могут с руками и ногами оторвать на любом другом факультете, да еще и предложить стипендию. Но им нужна именно эта сложная профессия, они понимают, какова цена вопроса, какие трудности их ждут, какие обязательства они должны на себя взять – и им не дают этого сделать, не позволяют. Их отправляют в бесконечную, безумную гонку за еще одним баллом, и еще, и еще, тест за тестом. При сдаче психометрии разница между оценкой в 730 и 700 баллов – это примерно четыре вопроса. А теперь скажите мне: какая разница между человеком, получившим 700 баллов, что составляет около 4 процентов населения, и человеком, получившим 730 баллов, с точки зрения пригодности для работы врачом? Это бесполезные сложности». Как отмечает Чик, цена того, чтобы поднять психометрический балл с 728 до 744 – это «еще четыре психометрических теста, тысячи шекелей и целый год моей жизни».
Тысячи и тысячи шекелей
Помимо прочего, средний балл аттестата, позволяющий претендовать на поступление, колеблется от 113 до 118. Другими словами, практически все абитуриенты – подавляющее большинство которых окончили среднюю школу с отличием – сдают экзамены на 5 единиц по гуманитарным наукам, не имеющих даже косвенного отношения к медицине! Просто потому, что за это университет дает весомые бонусы, помогающие приблизиться к пороговым требованиям.
Однако академические трудности поступления – не единственное препятствие. Многие из поступающих указывают на сам мучительный процесс приема, связанный с огромными материальными затратами, на что также влияют непомерный спрос и незащищенность абитуриента перед системой: силы слишком неравны. «Воспользоваться нами можно без труда, потому что мы действительно этого хотим, – отмечает Ланкри. – Скажем, нам говорят, что надо уплатить 1900 шекелей за персональное тестирование, являющееся составной частью предъявляемых требований при поступлении – это тестирование состоит из одного дня письменной контрольной, одного дня коротких собеседований и еще одного взноса».
Только неполный список расходов включает бесчисленные психометрические тесты, стоимость которых составляет 560 шекелей за тест, тысячи шекелей уходят на курсы подготовки к психометрическим и персональным тестам, учебники, иногда на частных репетиторов и около 1900 шекелей за отборочные тесты, проводимых в Центре медицинского моделирования.
В Университете им. Бен-Гуриона есть компьютеризированный тест, который до сих пор проводился бесплатно, но с прошлого года он стал стоит аж 295 шекелей. «Конечно, к этим тестам прилагаются варианты подготовки к сдаче, которые большинство абитуриентов берут на вооружение, но по разным ценам, от нескольких сот шекелей и до восьми тысяч шекелей», – подчеркивает Ланкри.
Когда слушаешь все эти истории, то невольно приходит голову один вопрос: почему надо столь яростно бороться за каждый балл аттестата зрелости и психометрии, а не поехать учиться за границу?
Матмон: «Безусловно, об этом задумываешься, когда беседуешь с кем-то из своих родственников, другом или просто знакомым. Если говорить о конкретно моем случае, то причина в том, что я крепко связана со своей семьей, то есть я должна оставаться дома. Дело в том, что моя мама – мать-одиночка, и у меня есть еще две младшие сестры. В любом случае, зачем мне вообще куда-то уезжать? Мы хотели бы исправить ситуацию в Израиле и учиться в своей стране».
Эйяль-Асаэль: «Следует понимать, что обучение за границей – это не год, проведенный там. Уезжая из страны, надо, по сути, вычеркнуть из своей жизни как минимум шесть лет. Через шесть лет мне исполнится тридцать, и к тому времени у меня может появиться собственная семья. Так почему я должна жить вдалеке от семьи в столь важный период?»
Чик: «Мой брат учился за границей, и сегодня он – стажер в ашдодской больнице «Асута». Его обучение стоило, в общей сложности, почти миллион шекелей. Мои родители – новые репатрианты, они начинали в Израиле с нуля, вложили всю свою душу, сердце, все свои средства, буквально надрываясь – и только для того, чтобы мы могли учиться там, где захотим. Но мне трудно требовать это от них. И хотя у нас есть родня в той стране, где учился мой брат, мне кажется, что он чувствовал себя там одиноким. Ты совсем один, израильтян практически нет, по сути, жизнь для вас застывает на шесть долгих лет. Я знаю, что люди на чужбине прошли через то, чего я даже и врагу не пожелаю. Одна из его сокурсниц покончила жизнь самоубийством, будучи на последнем курсе – ей было настолько одиноко».
Государство много теряет
Ланкри, Эйяль-Асаэль, Матмон и Чик рассказывают о том, через что они прошли, но для стороннего слушателя это кажется безумием – жертвовать годами жизни, огромными деньгами, отношениями, даже психическим здоровьем, и все это ради осуществления мечты стать врачами в Израиле. В конце концов, к этому сизифову труду и к рвению этих безумцев можно было бы относиться как к их личному делу или рассматривать проблему через призму обычных законов спроса и предложения: хотите быть врачами? Таких как вы – полным-полно, тяжелая борьба идет за каждое место, примите это как должное и не плачьте. Но это отнюдь не будет правдой. Истории четверых молодых людей – это отражение одного из самых больших провалов системы здравоохранения и высшего образования в Израиле: неспособности государства подготовить необходимое количество врачей. Показатели достаточно мрачные: Израиль, как уже упоминалось, находится на последнем месте среди стран OECD по количеству собственных дипломированных врачей: только 36 процентов лицензированных специалистов в сфере медицины в 2020 году были выпущены израильскими медицинскими факультетами. Все остальные – израильтяне, обучавшиеся за границей. 58 процентов всех врачей, работающих сегодня в Израиле, выпускники зарубежных вузов, что в три раза превышает средний показатель по OECD (менее 19 процентов). К примеру, во Франции за границей учились менее 12 процентов врачей, а в Нидерландах – лишь 3 процента.
Государство теряет от этого в любом случае. С одной стороны, нехватка врачей приводит к многочисленным проблемам в деятельности системы здравоохранения: от продолжительности смен интернов до невыносимых очередей в больничных кассах, когда очереди к врачу-специалисту приходится ждать месяцами. С другой стороны, тысячи талантливых, умных, мотивированных молодых людей, стремящихся стать врачами, не поступят, и общество их потеряет. Согласно данным министерства здравоохранения, из примерно 5000-6000 поступающих в год – по крайней мере, 2000 годятся для медицинских факультетов, но на практике за последний год было набрано лишь 818 человек.
Цель, поставленная министерством здравоохранения во время обсуждения бюджета, – увеличить набор до 1200 студентов-медиков в год, 60 процентов выпускников с израильскими дипломами. Это все еще относительно низкий ориентир по сравнению с рекомендациями Всемирной организации здравоохранения и средним показателем OECD. Но если достичь хотя бы этой цели, наверняка удастся ликвидировать многие пробелы.
Подготовка врачей в стране, где они живут, и под патронажем системы здравоохранения, в которой они будут работать, неизмеримо лучше, чем альтернатива. Увеличение количества студентов-медиков, обучающихся в Израиле, – национальная миссия, а не прихоть фантазеров, которые мечтали стать врачом и не желают отказываться от своей мечты.
Рони Линдер (רוני לינדר), TheMarker