Зарубежные филиалы университетов: эволюция феномена

Однако некоторые МФ добились значительных успехов. Хотя большинство из них — это небольшие учебные заведения, которые предлагают образовательные программы, востребованные лишь на нишевых рынках, спрос на эти программы достаточно высок, чтобы вузы могли успешно функционировать. Нам удалось насчитать по крайней мере 25 филиалов, где учится 2000 и более студентов. Крупнейшие из них — это совместный проект сианьского Университета Цзяотун и Ливерпульского университета в Китае, филиал Университета Монаша в Малайзии и вьетнамский филиал Мельбурнского королевского технологического института, в каждом из которых учится более 6000 студентов. Много учащихся и в таких нетипичных вузах, как Международный Вестминстерский университет в Узбекистане и Технологический институт Джорджии во Франции. Данные C-BERT также указывают на диверсификацию стран-импортеров и стран-экспортеров образовательных услуг.

В настоящее время насчитывается 32 страны-экспортера и 75 стран-импортеров, причем не стоит думать, что экспорт идет исключительно с Запада на Восток или из стран «глобального Севера» в страны «глобального Юга». Третьим по величине экспортером образовательных услуг является Россия: у российских вузов в общей сложности 20 зарубежных филиалов. Даже в США уже появилось пять МФ, а готовятся к открытию еще два. Развитие отношений с правительствами принимающих государств Первыми зарубежные филиалы открыли Университет штата Флорида, Университет Джонса Хопкинса и Вебстерский университет. Они использовали одну и ту же организационную модель: их филиалы на 100% являлись принадлежащими им дочерними структурами, и их деятельность, по сути, не привлекала особого внимания со стороны местных законодателей.

Однако в последнее время правительства принимающих стран начали уделять больше внимания филиалам иностранных вузов. Сейчас ситуация, когда местное правительство никак не регулирует деятельность таких вузов, уже редкость. Но если в одних странах принята скорее политика невмешательства, то в других действует противоположный подход. В Дубае, например, который является одним из крупнейших импортеров образовательных услуг, МФ функционируют на условиях свободной конкуренции. Правительство Дубая заинтересовано привлекать МФ, для того чтобы постоянно живущие в этом эмирате иностранные граждане имели возможность получить высшее образование, 9 Международное высшее образование / №85 / Международные проблемы однако оно практически не вмешивается в вопросы академического планирования, так что МФ могут развиваться в соответствии с собственными представлениями о бизнесе и пожинать плоды свободного рынка. В соседнем Катаре действует гораздо более централизованный и продуманный подход. Местное правительство оставляет за собой право выбора вузов, с которыми оно хотело бы сотрудничать, определяет набор образовательных программ, которые они должны предлагать, и выделяет крупные субсидии на покрытие капитальных затрат и текущих расходов.

Совсем другой подход в Китае: там все МФ организованы в форме партнерств между местными и зарубежными вузами, причем во главе всегда находится китайский партнер. Например, открывшиеся там недавно филиалы Университета Дьюка и Нью-Йоркского университета считаются, согласно местному законодательству, новыми самостоятельными китайскими вузами. Усовершенствование механизмов контроля качества Правительства и вузы работают над усовершенствованием механизмов контроля качества. Как правило, считается, что образовательные программы МФ должны более или менее совпадать с теми, которые предлагает головной вуз. Такие вузы, как Университет штата Флорида и Университет штата Нью-Йорк, настаивают на том, что образовательные программы их МФ и система их утверждения должны полностью соответствовать американским.

Другие вузы и страны считают, что МФ должны быть самостоятельными вузами и что не стоит относиться к ним снисходительно, как к своим «младшим братьям». К примеру, филиалы Ноттингемского университета в Малайзии и Китае имеют возможность самостоятельно разрабатывать учебные планы, а не слепо следовать тем планам, которые реализуются в Англии. Модель, используемая Нью-Йоркским и Вебстерским университетами, основана на том, что все кампусы являются равноценными частями одного глобального вуза, так что различия между головным вузом и филиалами сведены на нет.

Мы также заметили, что правительства стран-импортеров стали уделять гораздо больше внимания механизмам оценки качества транснациональных образовательных программ. В некоторых случаях они признают специфический статус международных филиалов как особых образовательных учреждений, что приводит к изменению существующих правил и процедур. В Дубае, например, был создан специальный Международный совет по контролю качества университетов, который призван проследить за тем, чтобы МФ по качеству образования не уступали головным вузам. Другие страны, включая Тайвань, признают решения зарубежных организаций, занимающихся оценкой качества образования.

Кроме того, если на заре развития МФ многое было основано на личных связях и наитии, то сейчас вузы — экспортеры образовательных услуг сами разрабатывают механизмы комплексной оценки качества своих филиалов. Это способствует более стабильному функционированию МФ, улучшению их бизнес-модели и финансовой составляющей, а также выработке эффективных стратегий устойчивого развития. Если раньше нередки были настойчивые заявления в духе «В течение ближайших пяти лет мы откроем очередной филиал на 10 000 студентов!», то сейчас экспансия происходит медленно и продуманно.

Заключение

Наше исследование привело нас к нескольким выводам. Во-первых, транснациональное образование перестало быть чем-то необычным. Теперь оно должно рассматриваться как вполне приемлемый вариант, реализация которого возможна в системе высшего образования всех стран. Во-вторых, вузы и законодательства принимающих стран адаптируются к появлению новых образовательных форм, а эти новые формы адаптируются к системам, в которых они функционируют. Процесс адаптации — очень гибкий процесс, и мы не должны ожидать здесь каких-то фиксированных форм. В-третьих, нужно со всей серьезностью относиться к национальным стратегиям в области транснационального образования, потому что в них отражается отношение стран к своему образовательному суверенитету. Соответственно, необходимо оценивать не только академические риски, но и политические. Законодательство, регулирующее деятельность МФ, может стремительно меняться в соответствии с локальными процессами, и может так случиться, что бывшие покровители МФ неожиданно лишатся прежней власти.

В-четвертых, дальнейшая интеграция МФ в местные нормативные системы нередко ставит под вопрос реализацию традиционного для Запада, но непривычного для многих стран принципа академической свободы. Нередко само понятие академической свободы становится предметом дискуссии, потому что страны по-разному проводят границу между политическими свободами и свободой сотрудников МФ исследовать те темы, которые им интересны, и учить студентов тому, чему они хотят их научить. Важно, чтобы иностранные вузы сотрудничали с правительствами принимающих стран с целью выработки общего взгляда на существующие между их национальными системами различия и были бы готовы искать компромисс и приспосабливаться друг к другу, а не отстаивать собственные представления. Наконец, реакция стран на экспансию зарубежных вузов позволяет понять их подход к образованию и управлению, по которому, вероятно, можно судить о том, как эти страны будут реагировать на другие формы интернационализации.

Кевин Кинзер, Джейсон Э. Лейн