Новые израильтяне и старые стереотипы

Непросто понять, почему Хаим Явин в свободное от работы диктором время в основном кричит на русскоязычных израильтян. В фильме не хватало разве что Флато-Шарона (скандально известный миллионер и ведущий авторской программы на радио), который бы орал «А что ты сделал для своей страны?!» Так в чем же их вина? В том, что они осмелились пожелать быть израильтянами, но не только израильтянами. Они говорят друг с другом по-русски, детей отправляют в двуязычные садики, на израильские праздники готовят блюда привычной для себя кухни и поднимают бокалы за Новый год. «Выбирайте!» — требует Явин, будто речь идет о сортах колбасы. Такое впечатление, что он сейчас достанет официальный документ и потребует от них присягнуть на верность. Может, оттуда же Либерман почерпнул свои идеи (один из лозунгов партии НДИ — лояльность государству).

Хаим Явин не в состоянии принять идею мультикультуризма, хотя это явление существует давно, и бороться с ним бессмысленно. Поэтому он, как занудный дядя, целый час экранного времени пристает к собеседникам с одним и тем же вопросом: «Ты кого больше любишь — маму Россию или папу Израиль?»

Плавильный котел

Хаим Явин очевидным образом симпатизирует журналистке Ольге Лави, уроженке Украины, которая говорит, что желает забыть о своем происхождении и остаться исключительно израильтянкой. Ольга Лави не может найти работу, не связанную с репортажами о русскоязычной общине из-за своего акцента. Явин пытается помочь ей стать диктором на телевидении и устраивает встречи с ведущими представителями этой индустрии. На камеру они говорят, что заинтересованы в ней, и готовы предложить работу, но потом не отвечают на звонки. Даже признав, что Лави потерпела фиаско, Явин продолжает утверждать, что проблема русскоязычных израильтян в них самих, а не в обществе.

Явин, семья которого репатриировалась из Германии, когда ему был год от роду, с гордостью заявил, что избавился от всех черт, присущих немцам: аккуратность, точность, вежливость, щедрость. Все честно. Явин рекомендует Бродскому почитать Библию, книги Пинскера и Усишкина, потому что только так «он меня поймет, поймет, что такое израильтянин».

Да только вот та самая израильская идентичность, о которой много говорит Явин, настолько расплывчатая и непонятная штука, что про нее известно только то, чего в ней нет. Нет русских, эфиопских и прочих праздников, и, конечно же, нет никаких языков, кроме одного. Как динозавр, уцелевший со времен основания государства, Явин пристает ко всем собеседникам и определяет понятие «израильтянин» через отрицание. Он требует согласиться с ним или «валить обратно в свой кошмар». Он требует, чтобы его поняли, но сам понимать отказывается. Может, в этом и есть смысл его израильской идентичности.

Литаль Ибзон, "Mako"