Три страны, два «извинения» и одна сделка: взгляд из Израиля
Все это, судя по всему, является внешней индикацией процессов, которые были запущены месяцы тому назад. Ещё зимой информированные российские эксперты говорили об имеющихся в Москве надеждах на то, что посредничество или, скорее, действия Израиля могут сыграть свою роль в деле примирения РФ и Турции. Очевидно, что российско-турецкий конфликт нанес колоссальный экономический и политический ущерб Турции, но он принес немалые издержки и российской стороне. Особенно в таких сюжетах, как проекты транспортировки газа и прочие экономические интересы РФ, а также в контексте стратегического расклада в районе Средиземноморья и на Ближнем Востоке, включая сирийский кризис, равно как и комплекс вопросов, связанных с взаимоотношениями со странами ЕС и НАТО.
Индикаторов того, что обе стороны были заинтересованы в поиске формулы, которая позволит им, примирившись, сохранить лицо, в последние месяцы было немало. И, вероятно, процесс стал выходить на финишную прямую как раз в ходе визита в Москву премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, когда сюжеты, связанные с нормализацией турецко-израильских отношений стали частью пакета российско-израильских договорённостей. Тем самым, даже если принять (неочевидную, по нашему мнению) версию тех, кто считает, что Турция использовала переговоры с Израилем для давления на Россию и Иран, нормализация отношений Иерусалима и Анкары стала не просто прологом, но в каком-то смысле условием нормализации на векторе отношений Турции с Москвой.
Вряд ли случайно, что «условные извинения» Эрдогана Москве за сбитый российский бомбардировщик, и готовность оказать «гуманитарную помощь» семье погибшего российского пилота (например, подарить им дом в турецком курорте Кемер) стали чуть ли не точной копией других «как-бы извинений» и «гуманитарных жестов». Но уже в адрес Турции со стороны Израиля, которые стали следствием событий, случившихся ровно 7 лет тому назад. Эта история связана со спонсорством официальной Анкарой резонансной антиизраильской провокации – организованной радикальными исламистами и ультралевыми группировками т.н. «Флотилии свободы», которая в мае 2010 года отправилась на прорыв блокады сектора Газа, превращенный окопавшаяся в ней исламистской радикальной группировкой ХАМАС в плацдарм для регулярных террористических вылазок против Израиля. «Флагман» этой флотилии – турецкое судно «Мави Мармара» — было перехвачено израильским морским спецназом, бойцы которого ликвидировали девять из атаковавших их вооруженных активистов турецкой исламистской организации IHH.
Условиями разрешения возникшего в тот момент политико- дипломатического кризиса между двумя странами Эрдоган называл три ультимативных требования к Израилю: принесение Иерусалимом официальных извинений Турции, выплата компенсации семьям погибших турецких боевиков и снятие блокады с сектора Газа. Что правительство Израиля делать отказывалось в принципе, до того момента, как в марте 2013 года, президент США Барак Обамы, во исполнение предложенной в начале его второй каденции новой схемы управления кризисом в регионе путем координации действий всех местных партнеров США, настойчиво потребовал от Б. Нетаньяху и Р. Т. Эрдогана примириться. Уступая этим настояниям, премьер-министр Израиля выразил «сожаление» о гибели турецких граждан (фактически возложив вину за это на организаторов данной провокации), и готовность выплатить компенсации семьям погибших, но не как признание своей вины, а в качестве все того же «гуманитарного жеста» и, разумеется, не в затребованном турецкой стороной размере. В свою очередь, Эрдоган тогда отверг эти предложения как недостаточные даже в качестве предварительных условий о начале переговоров по нормализации отношений с Израилем. Но три года спустя он вдруг резко «снизил профиль» и стал посылать сигналы о том, что предложения Нетаньяху в принципе соответствуют тому, что он имел в виду, выдвигая свои ультимативные требования. И более того, готов согласиться на замену лозунга «немедленного снятия блокады» Газы существенно более скромной схемой – согласием Израиля на «особую роль Анкары в улучшение гуманитарной ситуации» в этом управляемом ХАМАСом анклаве.
На то было как минимум три причины. Первой является провал внешнеполитической доктрины «неосманизма», выдвинутой Р. Т. Эрдоганом в качестве альтернативы прежнему «европейскому вектору» турецкой политики. Эта политика содержала заявку на доминирование в зоне стран Средиземноморья, ранее находившихся под оттоманской властью, и уже в этом качестве – на статус одного из главных игроков в арабо-исламском мире и в глобальной политике в целом. Одной из первых «жертв» этой новой линии стали отношения стратегического партнерства с Израилем, сворачивание которых мыслилось Эрдоганом как естественный путь завоевания авторитета в глазах арабских стран. Собственно, «первым звонком» был сам приход в 2002 году к власти в Турции эрдогановской Партии справедливости и развития, лидеры которой считали братьями не евреев, а «Братьев-мусульман», включая их палестинский филиал ХАМАС.
Уже вскоре после этого стало понятно, что охлаждение, а потом и разрыв выстраиваемых со времен Давида Бен-Гуриона и Кемаля Ататюрка отношений партнерства двух национально-этатистских режимов (один из которых, Израиль, с тех пор активно эволюционировал в сторону полноценной либеральной демократии), был вопросом времени и повода. Таким поводом стала антитеррористическая операция ЦАХАЛа в Газе «Литой свинец» на рубеже 2008-2009 годов и резкая реакция на нее Анкары (частью которой и стала история с «заплывом» в Газу «Флотилии свободы»). Что вполне соответствовало продвигаемой в рамках концепции «неоосманизма» заявки Турции на символически важную в арабском мире роль главного покровителя палестинских арабов.
Очевидный провал доктрины «неоосманизма» последовал достаточно скоро, и выразился в том, что объявленная Анкарой в ее рамках «нулевая конфликтность» с соседями превратилась в конфликт не только с Израилем, но и со всеми соседями. Включая как традиционных противников и соперников – Грецию, Кипр, Иран, армян и курдов, так и других, помимо правительства Эрдогана, претендентов на доминирующую роль в суннитском мире – Египтом и Саудовской Аравией. Вторым дестабилизирующим фактором стали растущие, на фоне сирийского кризиса, противоречия с США и – в контексте «кризиса беженцев» – с Европой. И, наконец, конфликт с Россией, вхождение которой на сирийское поле на стороне правительства Б. Асада, к свержению которого уже полдесятилетия прилагает усилия Анкара, в конечном итоге привело к прямому столкновению двух держав, имеющих мировые и региональные амбиции.
Срочный выход из почти тотальной изоляции, в которой оказалась Турция, потребовал резкого изменения курса в наиболее, пожалуй, чувствительном пункте стратегии «неоосманизма», с которой, в сущности, и началась ее реализация – отношения с Израилем. Как полагают обозреватели, Турция нуждается в еврейском государстве, чтобы «перезагрузить» отношения с США и ЕС, а заодно, в свете начала разработок значительных запасов газа на израильском шельфе, снизить энергетическую зависимость от России с помощью диверсификации источников поставок энергоносителей.
Второе обстоятельство связано с тем, что если конфликт с Израилем будет углубляться, то итогом станет завершение оформления антитурецкого блока по оси «Иерусалим – Никосия – Афины», куда, возможно, добавятся также и София, и Бухарест. Следующим его шагом будет признание курдской независимости, причем вслед, а возможно – и параллельно на тот же шаг могут пойти США и ЕС. Если также поступит симпатизирующая курдам Россия, то для турок наступят не лучшие времена. Особенно если Эрдоган, мобилизовав против себя всех, в конечном итоге останется один на один с последствиями сирийского кризиса.
В-третьих, большую потребность в восстановлении какого-то уровня сотрудничества с Израилем испытывает турецкая армия – по-прежнему численно одна из крупнейших и качественно одна из лучших армий Ближнего Востока. Но после чисток генералитета и 5-7 лет отсутствия у нее привычных ранее израильских технологий, комплектующих, запчастей, боеприпасов и т. п. превратившаяся в армию, способность которой вести победоносный блицкриг находится под сомнением. В случае непосредственного вовлечения, например, в сирийский кризис, она рискует войти в затяжные боевые действия. А это, в конечном счете, как мы знаем на многих аналогичных примерах, может означать непростые внутренние потрясения, и не исключено – конец режима. Поэтому на сегодняшний день туркам решить проблему нужно как можно скорее.
В итоге турецкое руководство выразило готовность снять острую фазу конфликта с Израилем фактически на любых, но позволяющих ему «сохранить лицо», условиях, и уже имея в тылу израильскую готовность к примирению, завершить решение проблемы на российском поле. Иными словами, то, что происходит сегодня, турки были готовы делать и год, и два назад, и это происходит именно сегодня потому, что лишь сейчас готовность взвесить новые турецкие предложения изъявили в Израиле и в России.
Израильская перспектива
При этом идея примирения с Турцией в самом Израиле воспринимается отнюдь не однозначно. Это показал и опрос общественного мнения, опубликованный через день после того, как 28 июня в Анкаре заместитель министра иностранных дел Турции Фиридун Синирлиоглу и генеральный директор МИД Израиля Дори Гольд подписали соглашение о принципах урегулирования конфликта. Итак, 3/4 израильских евреев выступают против восстановления отношений с Анкарой (в то время как более половины израильских арабов – за). В израильском политическом истеблишменте соотношение оказалось иным, и, судя по всему, соответствует распределению мнений 10 членов военно-политического кабинета. Семь из них, включая премьер-министра и трех министров от правящей правоцентристской партии Ликуд, лидера партии сефардских религиозных ортодоксов ШАС, и двух министров от центристской партии «Кулану» – поддержали достигнутый вариант соглашения. А 3 министра, включая главу Минобороны и лидера «правой светской» партии НДИ и обоих министров от правой религиозной партии «Еврейский дом», выступили против него.
Аргументы сторонников соглашения, помимо несколько абстрактного заявления, что «Израиль не может себе позволить неопределенно долго поддерживать конфликтные отношения с одной из важных стран Ближнего Востока», в сущности, сводились к двум пунктам. Первый, Израиль и Турцию связывают обширные и многоплановые экономические интересы, дополнительным фактором чего является готовность турок стать надежным и стабильным рынком сбыта газа, найденного на израильском шельфе. Причем, речь идет не только о поставках энергоносителей с саму Турцию, но и о турецком интересе и готовности стать хабом для их транспортировки дальше в Европу, что, как считается, будет дешевле создания соответствующей инфраструктуры в обход этой страны.
Второй аргумент: даже если договор и является неидеальным, Израилю не следует упускать «окно возможностей» (которое может вернуться нескоро) для его подписания на условиях, существенно более близких к позициям Иерусалима, чем Анкары. Действительно, от трех прежних ультимативных требований Эрдогана, лишь при выполнении которых, по его ранним заявлениям, было возможно восстановление отношений с Израилем, на практике почти ничего не осталось. Ни Нетаньяху, ни кто- либо иной от имени Израиля не «умолял о прощении» – было лишь выражено сожаление по поводу того, что «погибли люди». Как было объявлено, согласованный транш в 20 миллионов долларов будет выплачен не как компенсация семьям убитых турецких исламистов, а как гуманитарный жест Израиля в пользу некоего фонда, который будет специально создан в Турции. И самое главное – Эрдоган был вынужден де-факто снять свое третье ультимативное требование – деблокировать Газу (о чем свидетельствует хотя бы реакция лидеров ХАМАСа, характеризующих этот шаг Анкары не иначе как «нож в спину со стороны турецкого союзника»).
Товары – продовольствие, текстиль, детские игрушки и т.п. – которые согласно достигнутой договоренности, Турция может поставлять в Газу, будут разгружаться не в самом секторе, а в порту израильского города Ашдод где они будут досматриваться и транспортироваться в сектор. (В скобках заметим, что именно через этот порт, а также через порт Хайфы после блокирования сирийского и иракского канала, осуществляется львиная доля турецкого экспорта в страны Азии). Понятно, что никакой погоды турецкие поставки не сделают. Установленный Израилем (и Египтом) режим блокады сектора Газа касается лишь противодействия контрабанды туда оружия и материалов для производства боеприпасов (включая ракеты, которыми боевики ХАМАСа периодически обстреливают южные районы Израиля), притом, что еврейское государство продолжает почти бесперебойно снабжать Газу водой, электроэнергией, денежной наличностью, лекарствами, стройматериалами и товарами гуманитарного назначения.
Но этот почти символический акт позволит Турции заявить, что они «главные» в деле улучшения гуманитарной ситуации в секторе Газа и, что якобы тем самым «сектор разблокирован». Сторонники соглашения полагают, что это заявление можно будет интерпретировать в пользу Израиля, как свидетельство его «окончательного расставания» с Газой. Что позволить, наконец, снять абсурдную ситуацию, состоящую в том, что сектор Газы в глазах ООН и прочих международных организаций продолжает считаться территорией, «оккупированной Израилем», который, соответственно, в этом смысле подвергается достаточно жесткому давлению со стороны этих структур. И это после того, как Израиль в рамках политики т.н. «одностороннего размежевания с палестинскими арабами», летом 2005 года, освободил территорию Газы «до последнего сантиметра», ликвидировав находившиеся там еврейские поселения и базы ЦАХАЛа.
Однако по мнению противников того варианта соглашения с Турцией, который был представлен общественности, успех такого хода будет сомнительным, а издержки – вполне очевидными. Израиль не только позволит Эрдогану набрать политические очки на «разблокировании» сектора Газа (в дополнение к снятию требования Иерусалима закрыть действующие на территории Турции штаб и базы ХАМАСа в обмен на запрет Анкары подавать международные судебные иски от имени турецких граждан против израильских военных, принимавших участие в антитеррористических операциях). Но и сам отчасти дезавуирует один из немногих своих дипломатических успехов на поле ООН, как правило, автоматически принимающей строну арабов, в вопросах, касающихся их конфликта с Израилем. А именно, выводы назначенной ООН комиссии, изучавшей инцидент с «Флотилией свободы», и пришедшей к выводу, что блокада Израилем сектора Газа – и, следовательно – усилия по предотвращению ее прорыва – является правомерной. Сложно сомневаться в том, что турки будут делать все от них зависящее, чтобы представить дело таким образом, что Израиль признал вину, ибо он выплачивает компенсацию. То есть, «сдав», по сути, почти все свои позиции, и приняв почти все условия израильской стороны, Эрдоган может выиграть в «войне имиджей», каковая на Ближнем Востоке является не мене важной вещью, чем реальная, горячая война.
Но и эти соображения являются не главными в арсенале тех, кто полагает, что Израиль поторопился пойти на сделку с Турцией даже на этих, «щадящих» по мнению ее сторонников, условиях. Главный аргумент противников соглашения с Анкарой таков: Эрдогану нужно потепление с Израилем, лишь затем, чтобы выбраться из дипломатического и стратегического капкана, в который он сам себя загнал. И что как только эта проблема будет им, в том числе и с помощью Израиля, решена, никаких моральных сдерживающих факторов для того, чтобы если это ему покажется выгодным, начать новый виток конфронтации с Иерусалимом у него не будет. Поэтому шансов на то, что Турция станет таким же надежным партнером, как это было 10-15 лет назад, крайне немного. На уровне общественного мнения такая оценка ситуации соответствует позиции тех, кто полагает неэффективным и нелогичным «протягивать руку провалившемуся исламисту Эрдогану, как в свое время протянули руку уже полностью дискредитированному Ясиру Арафату, мало что получая взамен».
Наконец, критики договора с Турцией предлагают обратить внимание не только на его гипотетические долгосрочные издержки, но и на вполне конкретные оперативные проблемы, которые может получить Израиль уже сейчас вследствие этого соглашения. Во-первых, оно может негативно сказаться на нынешнем весьма тесном и имеющем стратегическую ценность для двух стран сотрудничестве между Израилем и Египтом в сфере безопасности и борьбы с терроризмом. В Каире, по идее, должны без восторга отнестись к получению Эрдоганом — союзником прежнего правительства «Братьев-мусульман», свергнутого командой нынешнего президента Египта А.Ф. ас-Сиси, «особого статуса» в секторе Газа. Поскольку он вполне правомерно воспринимается египтянами ресурсным центром действующей на Синайском полуострове исламистской террористической инфраструктуры, и потому жестко запечатан с египетской стороны.
Во-вторых, возможные (и очевидные не для всех) экономические выгоды «газовой составляющей» турецкого пакета в глазах критиков израильско- турецкого сближения не перевешивают политических и стратегических потерь отказа от завершения формирования упомянутого выше блока Израиль-Греция-Кипр-Балканские страны. (С перспективой присоединения к нему врага турок – и потенциального союзника Израиля в Восточном Средиземноморье – Курдистана). Этот блок сторонники данного взгляда на вещи полагают более перспективным, чем ось Иерусалим-Анкара, каналом военного и экономического сотрудничества, включая транспортировки газа, найденного также и в территориальных водах Кипра. Предлагая при этом не опасаться того, что этот план сорвет обещанное в случае «примирения» Израиля и Турции масштабное экономическое сотрудничество двух стран. Ибо их экономическое партнёрство – понятно, не от большой взаимной любви, а по чисто деловым причинам – развивалось, несмотря напряженные отношения, включая двукратный рост товарооборота с момента начала дипломатического кризиса.
Наконец, до самого последнего времени было неочевидно, как израильско-турецкое «потепление» в условиях конфликта Турции с Россией, будет воспринято в Москве. В свете того, что Россия является поставщиком более 50% процентов потребляемого Турцией газа и потенциальным мажоритарным участником других планируемых Анкарой энергетических проектов, это критическая для экономической и социальной устойчивости страны сфера рассматривалась Москвой как канал эффективного давления на правительство Эрдогана. И поскольку израильская газовая альтернатива для Турции могла быть воспринята в Москве как недружественный шаг, возникал вопрос, стоит ли Израилю возлагать непросто достигнутые взаимопонимания с Россией по ряду вопросов, актуальных для безопасности еврейского государства, включая договоренности о «размежевании интересов» в сирийском кризисе, ставить на неопределенные перспективы возобновления партнерства с Анкарой.
Предварительные выводы
Удивившие многих (но не тех, кто уже несколько месяцев ожидал чего-то подобного) заявления президента России и премьер-министра Израиля на их совместной майской пресс-конференции в Москве, видимо, показывают, что все отмеченные выше сюжеты более не являются фактором сугубо двухсторонних действий. Готовность Москвы и Анкары пересмотреть контекст отношений может свидетельствовать о том, что их двусторонние взаимоотношения являются одним из факторов сложной многоходовой комбинации, в которой будут учтены отношения Израиля и Турции, интересы вектора Иерусалим-Никосия-Афины, сторон, вовлечённых в той или иной мере в сирийский конфликт, российско- израильский вектор и тема сектора Газа.
Элементами этой многоходовой схемы, с одной стороны, является возможная готовность Израиля и России сотрудничать, а не конкурировать на турецком треке транспортировки энергоносителей в Европу. С другой стороны, притом, что Никосия увязывает строительство газопровода, по которому израильский газ будет подаваться в Турцию с нормализацией взаимоотношений между Республикой Кипр и Северным Кипром, там же заявляют, что диалог Турции и Израиля «ни в коей мере не отменяет энергетические программы с Иерусалимом». А также утверждают, что «соглашение Израиля с Турцией не повлияет на стратегические и братские, родственные отношения между Кипром и Израилем».
Наконец, пока многозначительно молчит и египетский президент А.Ф.ас- Сиси, что оставляет место для спекуляций, в какой мере, если вообще это возможно, что Египет является частью этой договоренности. Однако, еще в марте с. г. информированный обозреватель газеты «Маарив» Йоси Мельман утверждал, что решение проблемы Газы и правящего там ХАМАСа может быть найдено в рамках трехсторонней пакетной сделки Израиля, Турции и Египта. Причем задавать тон здесь будут Иерусалим и Каир, для которых их нынешний стратегический союз на порядок важнее, чем отношения с Турцией.
В целом, пока сложно сделать окончательный вывод о том, являемся ли мы свидетелями частичных шагов и пересечения достаточно случайных процессов, в рамках которых каждый из вовлеченных в них субъектов так или иначе вынужден адаптировать свои интересы и возможности к возникшей новой реальности. Либо – об изначально задуманном проекте выстраивания некой схемы регионального сотрудничества и коллективной безопасности субъектов, не всегда готовых взаимодействовать друг с другом напрямую. Но даже если верна вторая гипотеза, вряд ли речь пока может идти об устойчивой и пластичной конструкции, скрепленной системой общих ценностей и идентичных интересов. Тем более что ее «триггер» – израильско-турецкое «примирение» отличает весьма низкий уровень взаимного доверия, а перспективы его развития достаточно туманны. Однако не исключено, что эта конструкция, если она сформируется, по крайней мере, сможет более оперативно решать какие- то частичные проблемы – что в ситуации, которую переживает Ближневосточный регион, уже совсем немало.
Зеэв Ханин,