Смысл войны

Я не доверяю европейской симпатии к Израилю, основанной на Холокосте. Сегодня это поддержка мертвых евреев, завтра — мертвых палестинцев. Поддержка, которую я ищу, — понимание, что Израиль сталкивается с геноцидным режимом на своей южной границе, что этот режим необходимо уничтожить не только ради нас, но и ради всего региона, и что единственный способ уничтожить террористическую инфраструктуру, внедренную в мирное население, — это способ ЦАХАЛа.

Выражения сочувствия к Израилю радовали, особенно в первые дни. Но мы понимали, что эта симпатия начнет испаряться с появлением ужасных сцен разрушений в Газе. И, если есть выбор, мы предпочитаем, чтобы нас осуждали, а не жалели.

Мы распространяли фотографии зверств и привозили иностранных журналистов на место бойни. Но в условиях растущих страданий в Газе политическая эффективность этих снимков исчезает. Мы должны выступить против ХАМАСа, добиваясь от мира не жалости, а понимания.

Мы не участвуем в соревновании за роль жертвы, в котором палестинцы всегда будут выигрывать. Выбрав силу, еврейский народ отказался от соревнования за виктимность.

Это война за восстановление израильской силы сдерживания

Меня предупреждают, что Израиль собирается повторить ошибки Америки в Афганистане и Ираке. Нужна, мол, конечная цель, видение мира с палестинцами. Боюсь, это верно. Но эти опасения не связаны с насущной потребностью Израиля —  в немедленном восстановлении нашего разрушенного потенциала сдерживания.

Ни разу в истории Израиля, включая первые дни войны Судного Дня, наш военный авторитет не был так подорван. Удар ХАМАСа оказался сокрушителен именно потому, что ХАМАС — самый слабый из наших противников, и потому, что армия не смогла ни упредить нападение на границе, ни  остановить зверства. Города и кибуцы были фактически на произвол судьбы.

Потерять сдерживающий фактор — значит пригласить других к агрессии на наших осажденных границах и дать понять врагам, что Израиль нежизнеспособен в качестве единственного неарабского и немусульманского государства в одном из самых опасных регионов мира.

Те, кто предостерегает от вторжения в Газу, редко предлагают альтернативу. Отказ от решительной реакции чреват для Израиля большей опасностью, чем военные просчеты. Если эта война закончится очередным тупиком между ХАМАСом и Израилем, то иранский фронт вдоль наших границ значительно усилится.

Это война против иранской оси

Это никогда не было израильско-палестинским конфликтом. Почти все 75 лет существования Израиля это арабо-израильский конфликт. В последние годы его вытеснил конфликт между Израилем и радикальным шиитским исламом.  Радикальная шиитская ось стремится к уничтожению Израиля. Сосредоточившись только на боевых действиях в Газе, можно неправильно понять происходящее. А это — опосредованная война [Израиля] с Ираном.

ХАМАС, единственный суннитский компонент иранского альянса, принял теологическую программу иранской революции и ее стремление к региональной гегемонии. Иран уже одержал две исторические победы над Израилем. Иран сейчас стоит на ядерном пороге. И угрожает нам на трех границах — в Газе, Ливане и Сирии.

Эта бойня знаменует собой поворотный пункт в нашей войне с радикальной шиитской осью. Пока что Иран побеждает».

Это война за восстановление контракта между израильским народом и его государством

Никогда еще израильтяне не вступали в войну с таким недостатком веры в своих лидеров. Во время Ливанской войны 1982 года у израильтян были разные точки зрения. Однако никто не сомневался в том, что Менахем Бегин и Ариэль Шарон ставили интересы Израиля выше своих собственных.

Сегодня для значительной части израильтян это вряд ли так. Даже после кровавой бойни государство оказалось преступно неэффективным при организации помощи выжившим.  Эта некомпетентность — прямой результат деятельности правительства, систематически заменявшего профессионалов на госслужбе политическими выдвиженцами, сводя на нет десятилетия реформ.

Ответственность за пострадавших взяли на себя активисты демократического протестного движения — которых правительство называло предателями.

Это война народа, лишенного лидеров и взявшего на себя ответственность за себя. Нашим большим достижением после стала эффективная самомобилизация израильского общества, мотивированного снизу доверху. Многие резервисты не стали дожидаться призыва, гражданские доноры встали в очередь жертвовать кровь.

Парадокс этой войны в том, что, хотя уровень недоверия и презрения к нашим лидерам небывало высок, не упали ни моральный дух, ни любовь к стране, ни готовность к самопожертвованию, ни способность консолидироваться.

Это момент взросления израильского народа. Взяв на себя ответственность за страну, мы создали новую динамику. Однако способность граждан закрыть собой брешь, созданную неумелым и коррумпированным правительством, нельзя воспринимать как должное.

Мы жертвуем собой ради государства, а государство защищает нашу жизнь и заботится о нашем благополучии. Разрыв между государством и его гражданами необходимо устранить, вернув нам веру в наши институты.

По результатам опросов, проводимых на протяжении многих лет, израильтяне больше всего доверяют ЦАХАЛ. Сейчас идет война, должная определить, сохранится ли это доверие. Если мы не будем уверены в способности армии защитить нас, Израиль распадется.

7 октября Израиль стал самой опасной для евреев страной в мире. Многие израильтяне задумываются, стоит ли создавать здесь семью.

В начале 1950-х годов Израиль переживал волну террористических атак, ЦАХАЛ казался малоэффективен, и премьер-министр Давид Бен-Гурион заявил: государство обязано заверить репатриантов со всего мира, что они не совершили ошибки, доверившись обещанию Израиля защитить их.

Уничтожение ХАМАСа — важнейший шаг в восстановлении этого нарушенного обещания.

Эта война является проверкой морального авторитета международного сообщества

Задача сторонних наблюдателей — сочувствовать невинным людям, страдающим с обеих сторон, не размывая разницы между Израилем и ХАМАС. Да, для погибших и раненых мирных жителей Газы не важно, что Израиль не собирался причинять им вред. Но намерение — это разница между войной как трагедией и войной как варварством.

Для израильских политиков прецедентом уничтожения ХАМАСа является война с «Исламским государством», которая привела к массовым разрушениям, перемещениям населения и гибели мирного населения. Уничтожение ХАМАСа является не меньшим моральным императивом, чем уничтожение ИГ.

Многие в мире — и не только ненавистники Израиля — выдвигают аргумент, что оккупация толкает палестинцев к террору. Но справедливо и обратное: терроризм усиливает оккупацию, убеждая израильтян, что уход с Западного берега превратит его во вторую Газу.

Фатальный просчет врагов Израиля в том, что они принимают Израиль за беспочвенный колониальный проект, вроде Южной Родезии и Южной Африки, где правили белые. Если совершить достаточно злодеяний, евреи побегут «обратно в Польшу». (Палестинские апологеты никогда не говорят «назад в Ирак, назад в Северную Африку», откуда происходит большинство израильских евреев).

Колониальное государство давно бы уже бессильно капитулировало перед терроризмом, войной и осадой. Но вражда сделала Израиль только сильнее, потому что израильтяне — дома, враги объединили нас, за один день превратив нацию на грани гражданской войны — в нацию, разделяющую общие цели.

После массового убийства «черной субботы» около двухсот тысяч израильтян вернулись домой, многие — в свои резервные части. Их было столько, что авиакомпания El Al разрешила не сумевшим забронировать места сидеть на полу на обратных рейсах.

Неспособность палестинского национального движения понять, во всех его фракциях, что перед ним не колониальное образование, а народ с уникальной историей, – является основной причиной того, что этот конфликт оказался неразрешимым. Пока это представление не изменится, экзистенциальную угрозу в решении о двух государствах будут видеть даже израильтяне, считающие решение необходимым для Израиля.

Эта война – это шанс для Израиля и его друзей изменить нарратив колониального Израиля, который закрепился на большей части Запада.

Это война со злом

Существует принципиальное различие между совершением зла и превращением в зло. Есть поступки настолько глубокой жестокости, что Божественный образ, в котором мы созданы, может исчезнуть. «Тикун олам» («исправление мира») — обязательство одновременно увеличивать добро и уменьшать зло. Разгром нацистской Германии и Советского Союза был высшим проявлением исправления мира. Уничтожение ХАМАСа — это «тикун олам».

Но борьба со злом не означает отказ от моральных норм, скорее наоборот. Нужно быть осторожным, чтобы не запятнать себя злом, с которым борешься, как по практическим, так и по духовным причинам. Практически, чтобы выиграть эту войну, нужно сохранить моральный авторитет среди евреев диаспоры и среди нееврейских друзей Израиля. Мы не выбираем в качестве мишеней невинных, не дегуманизируем целый народ, а делаем все возможное, чтобы свести к минимуму число жертв среди мирного населения.

Согласно международному праву, пропорциональность — учет как жизней мирных жителей, так и характера угрозы, которую пытаются сдержать. В войне за существование против врага, ведущего геноцид и прикрывающегося мирным населением, границы пропорциональности меняются.

Нашим политическим и военным лидерам необходимо учитывать моральный императив уничтожения ХАМАСа и моральный императив сохранения жизни. Не существует четкой формулы, основное требование в том, чтобы «красные линии» оставались в израильской повестке.

Война со злом ведется с яростной решимостью, но без слепой ненависти к целому народу и религии. Палестинскому обществу, как и всему арабскому мусульманскому миру, есть за что отвечать. Но ХАМАС и палестинский народ — не одно и то же.

Недовольство ХАМАСом известно и до этой войны: В январе прошлого года в газете Times of Israel был опубликован замечательный проект «Шепотом в Газе», где палестинцы анонимно разоблачали жестокость и коррупцию ХАМАСа.

Мы не должны отчитываться перед лицемерами, желающими превратить Израиль в преступника народов, как делегаты Совета ООН по правам человека, через два дня после массового убийства оплакивавшие «жертв в Палестине и других странах». Но мы должны морально расплатиться с нашими друзьями. Недавнее презрение ведущих членов правительства к президенту Байдену свидетельствует о детском отношении ультраправых к власти.

Война со злом — это, в конечном счете, война духовная. Среди нас есть те, кто без разбора нападает на невинных палестинцев. Большинство израильтян испытывают отвращение к таким действиям. Но не все. Один из депутатов кнессета от партии «Еврейская мощь» недавно назвал израильтянина, заживо сжегшего палестинскую семью, «святым». Подобные настроения, особенно в опасный для Израиля период, серьезно угрожают нашей духовной защите.

Чтобы победить в войне со злом, необходимы стойкость и уравновешенность. Еврейские ультраправые не понимают, что за последний год значительная часть израильской общественности потеряла веру в нравственный курс страны. Кризис грозил развалить важнейшие части вооруженных сил.

Левые евреи должны понять, что еврейский народ не может позволить себе чистоту бессилия, а правые — что сила требует моральных ограничений. Как народ, мы не должны оставаться равнодушными к страданиям Газы. И мы не должны допустить, чтобы эти страдания подорвали нашу решимость уничтожить ХАМАС.

Йоси Кляйн Халеви (Yossi Klein Halevi), The Times of Israel