Сирийская политика Нетаниягу

Охватившие Ближний Восток волнения по-прежнему с оптимизмом называли «арабской весной», засидевшихся на своих местах президентов Туниса и Египта свергли, а ливийского диктатора Муамара Каддафи повстанцы прикончили прямо на улице. То, что президент Сирии Башар Асад также уйдет со сцены, представлялось вполне реалистичным и позитивным сценарием развития событий.

Но был в израильском руководстве человек, которому картина виделась иначе. Премьер-министр Биньямин Нетаниягу не испытывал симпатии к Асаду-младшему, но и к оценкам, предрекавшим ему скорое падение, относился скептически; его тревожило и то, что произойдет в отсутствие Асада, если его действительно сместят. «Арабская весна» никогда не приводила Нетаниягу в восторг, и уже на ее ранних этапах он утверждал, что вслед за весной наступит «исламистская зима».

Нетаниягу безуспешно призывал президента США Барака Обаму и других западных лидеров держаться за египетского лидера Хосни Мубарака. В своих беседах с политическими лидерами он утверждал, что вакуум, оставленный арабскими режимами, заполнит Иран и его ставленники, с одной стороны, и джихадисты из «Аль-Каиды» — с другой. В то время, как некоторые западные лидеры были сторонниками поставок современного оружия «Свободной сирийской армии» и другим повстанческим группировкам в Сирии, Нетаниягу предупреждал, что действовать надлежит с осторожностью.

В то время, когда Обама все еще называл ИГ «командой юниоров», Нетаниягу использовал любую возможность, чтобы убедить своих коллег не снабжать сирийских мятежников наплечными зенитными ракетами, опасаясь, что они могут попасть в руки джихадистских группировок, которые будут использовать эти ракеты не только против ВВС Асада, но и против самолетов Израиля и западных стран. Когда в апреле 2013 года он в связи с похоронами Маргарет Тэтчер побывал в Лондоне, этот вопрос был один из главных пунктов повестки дня его встречи с премьер-министром Англии Дэвидом Кэмероном.

Проирански и антиизраильски настроенные любители теорий заговоров пытались доказать, что Израиль неким образом приложил руку к созданию ИГ. Однако правда состоит в том, что, хотя Нетаниягу всегда считал, что Иран представляет гораздо большую опасность, чем ИГ, он был одним из первых лидеров, кто оценил насколько значительным процессом является подъем ИГ в возникшем в Сирии и Ираке вакууме власти.

Борьба с ИГ

В 2014 году, когда деревни на сирийской стороне Голанских высот столкнулись как с поддерживаемыми Ираном боевиками, так и с группами, ориентированными на ИГ, Нетаниягу несколько изменил свою политику. Израиль не только начал предлагать сельским жителям медицинскую и другую гуманитарную помощь, но и снабжать местные повстанческие группы легким оружием для защиты деревень. Правила заключались в том, что оружие не предназначалось для джихадистов, и не должно было представлять угрозу для Израиля, попади оно в руки врага.

Политика, которую Нетаниягу на протяжении восьми лет войны в Сирии проводил в отношении северного соседа Израиля, была безжалостной и циничной. Она была также предсказуема и эффективна. Хотя среди его советников из военного и разведывательного ведомств были сторонники активных действий Израиля, направленных против режима Асада, Нетаниягу настаивал на том, чтобы оставаться в стороне. Это не значит, что он вообще уклонялся от действий в Сирии, как раз наоборот, но Нетаниягу провел красную черту, предписывающую, когда и против кого Израиль будет действовать: против автоколонн, складов и исследовательских центров, напрямую связанных со снабжением «Хизбаллы» современным оружием, а также противостоять усилиям «Хизбаллы» и Ирана установить свое присутствие на Голанах вблизи израильской границы.

В этих ударах по объектам на территории Сирии Нетаниягу был готов зайти гораздо дальше, чем некоторые из его генералов считали благоразумными. Когда в январе 2015 года Израиль атаковал в районе границы группу высокопоставленных офицеров «Хизбаллы» и иранской армии, убив, в частности, действовавших в Сирии командиров Джихада Мугние и Мохамада Иссу, а также генерала Корпуса стражей исламской революции, один из генералов ЦАХАЛа заметил: «Мы были на грани войны». Но Нетаниягу правильно понял, что Иран слишком много вложил в поддержку режима Асада, чтобы поставить его под угрозу, ввязываясь  в вооруженный конфликт с Израилем.

Нетаниягу быстро сообразил, что как при Обаме, так и при Трампе США отказались от какой-либо серьезной роли на сирийской арене, ограничиваясь авиаударами по ИГ. Он был готов к прибытию российских войск в сентябре 2015 года и провел нескольких дней в Москве, формулируя вместе с Путиным основные правила взаимодействия на территории Сирии.

Вновь его генералы были обеспокоены тем, что присутствие России значительно затруднит действия Израиля в Сирии, но Нетаниягу понимал, что Путин не заинтересован в том, чтобы оказывать помощь Ирану, и лишь хочет гарантировать, что его клиент Асад выживет и восстановит контроль над страной. Это означало, что Израиль будет продолжать атаковать иранских ставленников  в Сирии, включая Дамаск, находившийся под защитой российских ПВО, но было также ясно, что мишенью могут быть лишь объекты, представляющие угрозу Израилю, но не боевики-шииты, которые сражаются на стороне Асада и обеспечивают Россию сухопутной боевой силой.

В 2017 году, когда Иран, в дополнение к поддержке Асада, попытался создать в Сирии долгосрочные базы, Нетаниягу дал армии зеленый свет в том, что касалось нанесения ударов не только по ставленникам Ирана, но и по базам сил КСИР, а в некоторых случаях и по их персоналу. Вновь прозвучали голоса, предупреждавшие, что это может привести к конфликту Израиля с Россией.

Начальник генштаба Гади Айзенкот провел несколько бесед на высоких тонах со своими российскими коллегами, но тем и кончилось: Путин не отдал своим генералам приказ  блокировать операции Израиля. «Путин знает, что Израиль — единственная региональная сила, способная помешать ему удержать Асада у власти, — сказал один из осведомленных российских источников. — Ради того, чтобы защитить Иран, он не станет рисковать всем тем, чего достиг в Сирии».

Договоренность с Россией

Нетаниягу достиг четкого взаимопонимания с российским лидером. Израиль может без ограничений действовать в Сирии против Ирана и «Хизбаллы», но он не будет делать ничего, что помешает выживанию Асада; Израиль  будет стрелять по верным Асаду силам только в случае, если обстрелу будут повергнуты израильские силы. Израиль однозначно закрепил за собой эту свободу действий, когда стало ясно, что у России нет ни сил, ни желания помешать Ирану действовать вблизи израильской границы. Израиль усилил свои удары по иранским целям и в 2017-18 годах нанес по объектам на территории Сирии сотни ударов. Иран несколько раз пытался нанести ответный удар, но его беспилотники и ракеты были перехвачены, не нанеся израильской стороне никакого ущерба.

Иран все еще очень активен в Сирии, но построить постоянные базы ему не удалось. И Россия, несмотря на кризис, вызванный тем, что сирийские зенитчики сбили ее самолет-разведчик с пятнадцатью военными на борту после того, как  Израиль нанес авиаудар по объектам на территории Сирии, позволяет Израилю вести в Сирии свои дела.

Политика Нетаниягу в Сирии не раз подвергалась критике в высших эшелонах израильского военного ведомства. Некоторые призывали его разрешить нанести удары по самолетам лояльной Асаду армии, которые были причастны к бомбардировкам гражданского населения Сирии и применению химического оружия. Бывший начальник военной разведки Амос Ядлин открыто призвал Израиль нанести удар по сирийской авиации, заявив тем самым о своей «нравственной позиции по отношению к убийцам, использующим оружие массового поражения против мирных жителей». Ядлин утверждал, что «этого требуют и нравственные принципы Израиля, и его стратегические интересы». Но Нетаниягу настаивал на том, что Израиль заинтересован в том, чтобы придерживаться условий сделки с русскими и ни в коем случае не предпринимать действия против режима Асада. Моральное превосходство было на стороне Ядлина, но, вероятно, в свете интересов Израиля решение Нетаниягу было правильным.

В середине 2018 года, когда режим Асада под эгидой России начал восстанавливать контроль над сирийскими Голанами, Израиль прекратил оказывать гуманитарную поддержку приграничным деревням. Местные повстанцы говорили, что режим Асада отомстит им, и тысячи мирных жителей собирались в районе границы в надежде на то, что Израиль создаст безопасную зону. Но ничто не могло поколебать решение Нетаниягу, который следовал своему главному правилу: не встревать в происходящее между Асадом и повстанцами.

В генштабе ЦАХАЛа у Нетаниягу не так много поклонников, но в том, что касается его действий в Сирии, почти все отзываются о нем с похвалой. Единственная критика в его адрес заключается в том, что в последние месяцы он слишком быстро признался в том, что удары, действительно, наносил Израиль. Но трудно винить в этом Нетаниягу, когда сам Айзенкот говорил о них в интервью, которые он дал в январе, незадолго до окончания своего срока в должности начальника генштаба.

В заключение отметим, что нелегко накануне выборов делать комплименты Нетаниягу по поводу какой бы то ни было его политики, — в то время, когда над ним нависли обвинения в коррупции, когда он узаконивает расизм и подрывает демократические институты страны. Но если, действительно, есть хотя бы одно обоснование того, что он останется в должности премьера, это — его сирийская политика.

Аншель Пфеффер (Anshel Pfefer), Haaretz