Русские евреи во Франции

Красное место! Драгой берег Сенски!

Кто тя не любит? разве был дух зверски!

А я не могу никогда забыти,

Пока имею здесь на земле быти.

 В.Тредиаковский

 

…чтобы французы увидели, наконец, хороший французский фильм, а Жан Ренуар обратился к кино, нужно было, чтобы революция, о которой мечтали большевики, свершилась и русские (в том числе и русские евреи) эмигрировали во Францию.

Борис Носик

 

Январь в окрестностях Парижа,

Сырая утренняя тьма

Мне кажутся порою ближе,

Чем наша крепкая зима.

Михаил Струве

«Евреи в культуре Русского Зарубежья» постепенно превратились в евреев–выходцев из России, занятых строительством в ХХ веке вовсе не русской, но современной западной цивилизации, вестернизацией Европы, Азии и Америки.

Михаил Хейфец

Мы идем с тобой через весь Париж.

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 

Сколько лет прошло между этих стен;

Отшумел давно ветер перемен, –

Стало песней все, песней и стихом –

Мы воздвигли здесь наш нездешний дом.

Екатерина Таубер

 

От редакторов-составителей

Франция, Париж были не только главным географическим центром русской (а следовательно, и русско-еврейской) эмиграции. В этой части Европы было особенно сильным взаимовлияние русскоязычных и французских культуры, искусств, науки.

Каков вклад русских евреев в имидж Парижа как художественной столицы мира? А евреев–выходцев из России во французском Сопротивлении? Как объяснить, что решающий перелом в борьбе человечества с особо опасными инфекциями совершили русские евреи, работавшие в Институте Пастера? А единственный французский писатель, дважды удостоившийся Гонкуровской премии, был рожден еврейкой в Москве? Как получилось, что философ и социолог Г.Д.Гурвич создал в Париже в 1946 г. Центр социологических исследований и основал издающийся до сих пор журнал «Cahiers internationaux de sociologie»? Что наибольшее количество наград во Франции (более 50) получил французский генерал Пешков – Зиновий Свердлов из Нижнего Новгорода? Что родоначальником профессиональной балетной критики во Франции стал Андрей Левинсон, а Национальным центром научных исследований Франции руководил Моисей Гайсинский родом из-под Киева?

Нам не ответить на все эти вопросы. Мы лишь добросовестно собираем материалы и преподносим их любознательным читателям и профессиональным исследователям.

Когда мы приступали к тому "Русские евреи во Франции", – второму в нашей серии, построенной по географическому принципу, – то полагали, что ограничимся одним выпуском: ведь так много написано о Франции в наших предыдущих книгах*. Но тема оказа-лась слишком широка, и для публикации полученного материала потребовалось две книги, которые выходят как третий и четвертый тома в серии Русское еврейство в зарубежье. Их единство подчер-кивается общим именным указателем, который будет помещен в то-ме 4(9) РЕВЗ. (Покаемся: тема и этими книгами не исчерпывается…)

Как и раньше, статьи распределены по рубрикам, но это разделение в значительной мере носит условный характер, облегчая подачу материала редакторами-составителями и знакомство с ним – читателям. Например, статья о М.Я.Геллере не обязательно должна была быть в разделе «История», ведь Михаил Яковлевич был не только историком, но и публицистом, и педагогом, и культурологом. Вряд ли мы подверглись бы большому осуждению, если бы поместили очерк о Марии Шабшай – одной из основателей и первом директоре Музея еврейского искусства в Париже – в рубрику «Организации и общественные деятели», а не в раздел «Художники».

Во втором французском томе (4/9/), помимо наших класси-ческих рубрик, впервые будет раздел о политической эмиграции во Франции (в предыдущих томах были лишь разрозненные материалы на эту тему). О русском Бунде и о политических группах среди восточно-европейского студенчества во Франции расскажут французские исследователи Клоди Вейл и Филипп Букара, слово для некоторых общих оценок будет предоставлено Катрин Гусефф.

Из подготовленных статей для 4(9) тома назовем также «Кирилл Зайцев: Парижский период (Хроника научной жизни)» Вадима Телицына и  «Августа Даманская: Годы эмиграции» Ольги Демидовой.

Так же, как в отношении британского тома, считаем необходимым подчеркнуть, что термины «русский» и «российский» будут использоваться для обозначения явлений на всей территории Российской империи / Советского Союза / постсоветского пространства. Редакторы-составители отдают себе отчет в том, что строго корректным в данной ситуации является использование термина  «российский» (тем более, что один из редакторов является автором книги, посвященной именно соотношению этих понятий*). Однако мы не можем не принимать во внимание как исторически сложившиеся словосочетания (и «русское еврейство» в том числе), так и теоретические и филологические предпочтения авторов. Вообще мы исходили из самоценности авторского текста и старались вносить в него лишь минимальную правку, а при оформлении иногда жертвовали единообразием в пользу авторских предпочтений.

Учитывая сложность проблемы национальной принадлежности, мы, как и ранее, брали за основу формальные признаки, толкуя их в спорных случаях в сторону расширения, а не сужения рамок. Мы исходили из того, что дополнительную, пограничную информацию всегда лучше иметь, чем не иметь.

Хотим обратить внимание также на то, что еврейская эмиграция не является единственным предметом наших книг. Этого слова даже нет в их заглавии «Русское еврейство в зарубежье». Они посвящены пребыванию российских евреев за пределами империи. Свой вклад в культуру Русского Зарубежья и принимающих стран вносили не только те, кто уехал, но и те, кто пребывал там временно. Последние – мигранты – осуществляли еще одну важную миссию: несли культуру в обратном направлении – из Европы в Россию.

Что касается проблемы национальной принадлежности, то в нашем издании оно понимается в сугубо генеалогическом, а не религиозном плане, причем материнской линии не отдается предпочтения перед отцовской.

Географическая принадлежность учитывается по состоянию границ на момент рождения и/или проживания героя. Так, человек, родившийся в Польше после распада Российской империи и не ставший советским гражданином после осени 1939 г. (т.е. не проживавший в момент советской оккупации на этих территориях), вряд ли станет героем нашего издания.

Проблема еврейства – одна из наиболее спорных этно-культурных проблем мировой истории. И не то чтобы наше время было более сложным, чем другие (простых времен для евреев не было вообще, эпохи различались скорее по степени трагизма), но то, что оно явно относится к переломным периодам. А в такие времена всегда обостряются споры и дискуссии. Люди, вынужденные принимать решения, от которых будет зависеть не только их личная судьба, но и будущее их детей и, быть может, еще не рожденных внуков, пытаются понять свое место в мире и в культуре, определиться, выбрать верный путь.

Есть вопросы, которые волнуют всех нас – авторов, составителей и читателей РЕВЗ, причем вне зависимости от этнического происхождения, ибо судьба еврейства отнюдь не безразлична для истории мировой культуры в целом. Одни видят  проблемы изнутри. Другие, в силу своего мировоззрения и, может быть, своего происхождения, смотрят на то же извне.

Эти проблемы рассмотрены в «Дискуссии» (см. раздел «Журнал в книге»), публикуемой по инициативе Шимона Маркиша, за которую мы ему очень признательны. «Журнал в книге» возник как наследник издававшегося нашим Центром «Иерусалимского русско-еврейского вестника». И в дальнейших выпусках предполагается публиковать в нем дискуссионные материалы (до сих пор «Дискуссия» была не в каждом томе).

Наше издание не единственное, в котором рассказывается о русских евреях во Франции. Поэтому редакторы посчитали необходимым обсудить появившиеся в последнее время книги на эту тему в том же «Журнале в книге». Там же будет помещаться информация о некоторых конференциях и других событиях в современной русско-еврейской диаспоре. И этот раздел нашего ежегодника мы намерены сделать традиционным.

Выражая благодарность всем участникам книги, особо отметим чрезвычайную долю в ее подготовке Юлии Систер: д-р Систер стала автором пяти(!) статей (две написаны в соавторстве) и четыре публикации инициировала! Одна ее работа – о Моисее Гайсинском – будет опубликована в 4(9) томе, так же как и одна из трех статей И.В.Обуховой-Зелиньской – «Татьяна Высоцкая – сестра Георгия Адамовича». При этом Ирина Владимировна чрезвычайно тронула нас своим отказом от гонорара в фонд издания Русские евреи в зарубежье.

Благодарим Йоси и Асю Азран за преобразование текста и иллюстраций книги в электронную форму и Владимира Шифа за постоянную техническую помощь в работе на компьютере.

____________________________

* Аннотации статей и других материалов, опубликованных в наших предыдущих книгах и посвященных русским евреям во Франции, приведены в конце этого тома.

* Гузевич Д.Ю. Кентавр, или К вопросу о бинарности русской культуры. М.: АИРО-ХХ, 2000. 80 с.

 

Предисловие

Владимир Берелович (Париж)

Публикация чрезвычайно богатых и разнообразных материалов в предлагаемом сборнике может послужить наглядным свидетельством той усиленной и живой исторической работы, которая за последние десятилетия проводится одновременно – и часто совместно – в России, в Израиле и в западных странах и которая значительно обновляет наши знания как о русско-еврейской эмиграции XX века, так и о российской эмиграции вообще.

Оживление и новизна этих исследований обусловлены, как мне кажется, несколькими причинами. В первую очередь, почти полное отсутствие подобных работ в предшествующие годы объяснялось цензурным запретом, который был наложен на исследования такого рода в Советском Союзе. «Эмигрантские», как и «еврейские», темы представляли собой поэтому некий запретный плод, которым поспешили воспользоваться, как только это стало возможным. Открытие границ, поездки из России в зарубежные страны и наоборот – в Россию, поиски в ныне доступных архивах, а главное, возможность скрестить источники разного происхождения, без чего любые исследования о миграциях и миграционных населениях почти лишены смысла, – все это придало таким работам полноту и профессиональность, которые пришли на смену материалам, по преимуществу субъективным или мемориальным (что, разумеется, имело свою собственную, но совсем иную ценность), характеризовавшим прежние времена.

Эта относительная открытость границ и архивов способствует – а это вторая и, может быть, главная причина вышеупомянутого отрадного явления – применению новых подходов в исследованиях, касающихся истории России. Можно заметить по статьям и публикациям данного сборника, что почти все они посвящены отдельным лицам, среди которых некоторые знамениты, как Жаботинский, другие полузабыты, как Аркадий Руманов или Дон-Аминадо, а третьи стали здесь предметом первых публикаций. Когда же присутствуют более общие темы, то опять-таки речь идет об общественных организациях, ассоциациях взаимопомощи, таких как ОРТ или ОЗЕ, в которых личности, – а не анонимные массы, – играют главную роль.

Иными словами, в этих работах читатель не найдет того, что принято называть социальной историей, господство которой еще недавно простиралось от западного побережья Соединенных Штатов Америки до восточного побережья Советского Союза. Разумеется, такое «интимное» направление никак не снимает необходимости исследований социологического типа, и, кстати сказать, существующая литература пока не дает даже приблизительного представления о численности российской эмиграции в Европе, о ее социальном облике – прежнем, российском, и зарубежном – о ее профессиях, степени образованности, адаптации в различных обществах и т.д. Равным образом мы еще мало знаем о политической истории эмиграции, о ее группировках, о взаимосвязи с советским миром, хотя эта сторона вопроса представлена гораздо лучше. Можно констатировать, что внимание исследователей и вообще читающей публики притягивают скорее другие темы – касающиеся культурной и интеллектуальной истории эмиграции, что, конечно, показательно не только для этой области, но вообще для современных вкусов и интересов.

Итак, в данных работах господствуют личности, причем каждую из них авторы стараются представить в ее, часто крайней, сложности. Такая ориентация относится, конечно, ко всякой биографии. Но когда речь идет об эмигрантах, она становится ключевой, ибо задача исследователя заключается именно в том, чтобы восстановить сложные маршруты – географические, социальные, культурные – каждого человека, его сеть знакомств и различные роды деятельности, благодаря которым он соприкасался с иногда очень разнородными средами, наконец, те совокупности вех и ориентиров, из которых складывается его индивидуальность.

Хотелось бы вкратце остановиться на этом последнем вопросе. Как читатель узнает из дискуссии, помещенной во второй части сборника, между некоторыми участниками и издателями этого и других сборников о русских евреях за границей возник спор о самом предмете этой серии. В самом деле, можно удостовериться, что во многом данные публикации касаются в равной и даже большей мере жизни российских эмигрантов вообще, нежели евреев.

Возможно, и даже вероятно, этому впечатлению суждено измениться под влиянием других исследований. Важно однако заметить, что к таким деликатным, иногда щекотливым вопросам следует подходить крайне осторожно. Если считать, как и принято думать в современном мире, что некая общность людей определяется не своей «кровью» (биологией), а культурой, религией, самосознанием, то само понятие «русский еврей» становится весьма проблематичным, и с этой проблемой сталкиваются все, кто работает с массовыми (например, статистическими) источниками. В таком вопросе, если историк не оперирует только категорией религии или участием в сионистском движении, приходится признаться, что ни один критерий (ни, конечно, фамилия, ни происхождение и т.п.) не является удовлетворительным. Когда же исследователь изучает биографии, то проблема становится одновременно и несравненно сложнее и проще. Ибо каждая из этих биографий есть не что иное, как совокупность разных элементов – моделей воспитания, маршрутов перемещений, языков. В конечном счете, быть может, только сам изучаемый персонаж и располагал правом соединить все эти компоненты в одно целое, что он и делал, хотя бы по необходимости, всю свою жизнь. Историку и читателю остается толковать такие «этнические» определения лишь весьма относительно. Итак, будем читать о «русских евреях» во Франции, зная, что некоторые из этих лиц приняли бы свою принадлежность к этой категории, а другие пожелали бы разъединить эти понятия: «русский», «еврей», «российский подданный», «гражданин Европы», – все эти слова могли быть весьма весомы в сознании самих людей, но не надо забывать, что они остаются словами, которые нельзя отождествлять с объективными реалиями.