Краткий курс истории брака

Во всех остальных случаях гомосексуалист либо получал особый статус, никак с браком не связанный (например, шаманы-бердаши в индейских культурах), либо речь шла о заведомо временном союзе, как в китайской провинции Фуцзянь, где в эпоху Мин существовали однополые браки. При этом имелось твердое понимание того, что мальчик, на котором женились с «настоящими церемониями» и большим выкупом, рано или поздно выйдет из этого брака и в соответствии с традиционными конфуцианскими ценностями заведет свою семью. «Браки», заключаемые римскими императорами (например, Нероном со своими вольноотпущенниками), носили отчетливо эпатирующий характер и были из той же серии, что введенная в Сенат лошадь.

И, наконец, третий момент. Ни в одной человеческой культуре, никогда, ни при каких обстоятельствах не существовало социального института усыновления детей однополыми парами. Притом что само усыновление распространено повсеместно, и есть даже культуры (например, исландская), в которых детей специально отдавали на воспитание друзьям и родичам. Почему так?

Брак

Брак — самый распространенный социальный институт в истории человечества. В истории человечества были общества, где людоедство было запрещено и где оно было разрешено; где гомосексуализм был запрещен и где он был предписан; были общества, где мертвых хоронили в земле, общества, где мертвых сжигали, и общества, где мертвых пускали по воде в лодке. Были общества демократические и авторитарные. В истории человечества не было обществ, где не было социального института брака. До середины ХХ века не было общества, в котором сколько-нибудь значительная часть потомства рождалась вне брака.

Брак был нужен: а) всегда для воспитания потомства, и б) иногда для оформления имущества. С любовью брак имел мало общего, и, в сущности, большинство сюжетов мировой литературы как раз связано с любовью вне брака. Единственным уважительным поводом для развода в обществах, которые развод не допускали, было бесплодие супруга.

Вопрос: может ли однополая пара воспитать потомство? Может.

Птицы

Когда биологи в XX веке стали пристальней изучать моногамных птиц, им сразу бросилось в глаза два обстоятельства. Во-первых, многие пары оказались, мягко говоря, условно моногамными. Оказалось, что самка может вить гнездо с одним самцом и тут же, на стороне, спариться с более сильной особью, наставив мужу рога. Так поступает, в частности, самый обыкновенный полевой воробей. То есть некоторые самцы на самом деле играют роль, аналогичную бесполому муравью в муравейнике: они помогают выращивать потомство родственника, тем самым участвуя в размножении собственной ДНК, но гораздо более замысловатым путем, чем казалось невнимательным наблюдателям.

Во-вторых, среди многих моногамных птиц обнаружилось изрядное количество гомосексуальных пар. До 10—15% лесбийских пар в некоторых популяциях чаек и альбатросов, до 25% мужских пар у черных лебедей и т.д.

Часто эти пары воспитывали потомство. В случае лесбийских пар одна из самок грешила на стороне: акт зачатия и воспитания детей был разделен. У пары геев стратегия была более сложной. Либо самка, подкравшись, закатывала им в гнездо яичко, либо два самца ненадолго принимали в гнездо третьей самку и выпинывали ее после того, как она яйцо отложит, либо рейдерски захватывали гнездо гетеросексуальной пары.

Исследования о том, кем вырастал такой «наследник Тутти» — «геем» или «натуралом», мне лично неизвестны, а между тем они представляли бы очевидный интерес.

Пример черных лебедей или гавайских альбатросов наглядно иллюстрирует одну из важнейших особенностей сложных организмов. Рождение потомства и выращивание потомства — это два разных процесса, которые не обязательно связаны между собой. Машине для размножения ДНК мало произвести потомство, надо его воспитать. И может сложиться такая ситуация, при которой воспитание близкого родственника сильной парой дает машине для размножения ДНК не худшие шансы, чем воспитание прямого потомства.

В природе есть виды, которые уж миллионы лет воспитывают потомство, в том числе в гомосексуальных моногамных семьях. И ничего. Не вымирают.

Приматы

У наших близких и не очень близких родственников — высших обезьян, обезьян и просто приматов — гомосексуализм также развит. Проблема заключается в том, что гомосексуальных браков у высших обезьян не наблюдается. Гомосексуализм у обезьян, так же как у всех животных с большим мозгом (например, у китообразных), при всем его разнообразии служит скорее для построения социальных связей и снижения уровня агрессии внутри коллектива.

Это легко проиллюстрировать на примере наших двоих ближайших родственников: шимпанзе и бонобо, двух высших обезьян, эволюционные ветви которых разошлись друг с другом через несколько миллионов лет после того, как их общий предок разошелся с предком человека.

Шимпанзе и бонобо очень похожи друг на друга, но вряд ли можно найти двух высших обезьян со столь противоположным поведением. Бонобо — обезьяна совершенно бисексуальная, причем 80% однополого секса у бонобо приходится на долю самок. В результате общество бонобо является матриархальным, и самки (несмотря на то, что они имеют 80% тела самца) занимают в нем господствующее положение.

Шимпанзе же — самая гетеросексуальная из всех высших обезьян. Однополый секс у шимпанзе в природе практически не наблюдается. Зато очень высок уровень агрессии. Самка шимпанзе, например, может убивать и поедать детенышей другой самки. Джейн Гудолл в своих работах описывает, как Мелисса, одна из самок, за которыми они вели наблюдение, в течение нескольких лет вместе со своей дочерью Пом занималась людоедством (точнее, шимпанзеедством) и убивала практически всех детенышей более низкоранговых самок.

Для бонобо такое поведение невозможно. Вообще те конфликты, которые шимпанзе решают войной, бонобо решают любовью: если шимпанзе хочет банан, который держит в руках другой шимпанзе, он подойдет и даст ему по морде, если этот банан хочет бонобо, он подойдет и займется с ним любовью.

Другим хорошим примером использования однополого секса для построения системы социальных отношений является горилла: для гориллы характерен самец, который имеет гарем и кроет сразу несколько самок, а что делать молодым самцам, лишенным женской компании? Они собираются в свое — мужское — стадо и поддерживают в нем равноправные отношения с помощью однополого секса.

Вообще, как и в случае воробья, которому воробьиха наставила рога и заставила воспитывать чужое потомство, мы с удивлением замечаем, что если в природе с точки зрения биологии полов два, то в обществе (даже животных) полов скорее три: самки, самцы-производители и молодые или не производящие по какой-то причине потомства самцы. То, что в обществе насекомых имеет биологическое выражение, в обществах более сложно устроенных животных имеет выражение социальное.

Приматы и человек

Сравнение человека с высшими приматами именно в части брака, однако, весьма некорректно по одной капитальной причине: у высших приматов нет не только гомосексуального, но и гетеросексуального брака.

Максимум, который длится «брак» у шимпанзе, — это если у самки течка и самцу удалось уговорить ее уединиться с ним на несколько дней. После этого самка выращивает потомство в одиночку, остальные члены стаи помогают ей постольку-поскольку, хотя любой из них, в том числе и самец, может усыновить 5—6-летнего детеныша, если его мать погибла.

Дело в том, что наше главное отличие от высших обезьян как раз и состоит в том, что благодаря своему большому мозгу человеческий детеныш рождается совершенно беспомощным, а его взросление занимает куда больше времени. Наличие отца, вносящего серьезный вклад в воспитание потомства, является одним из самых фундаментальных отличий Homo от его ближайших родственников — наряду с языком, большим мозгом и умением пользоваться орудиями труда.

Homo

Как и все остальные животные с большим мозгом, Homo sapiens — существо очевидно бисексуальное. Насколько бисексуальное — сказать трудно, можно лишь привести примеры. В обществах, где гомосексуализм был разрешен, из 14 первых римских императоров в гомосексуальных связях были замечены тринадцать: убийственное число.

В обществах, где гомосексуализм был запрещен, дело тоже обстояло неважно. Когда в 1432 году в Венеции создали организацию, которая должна была исчислять содомитов, то за 60 лет ее деятельности в ее списки попало 17 тыс. человек — это при единовременном населении города в 100 тыс.

В 1948 году в США (культуре промежуточной, где за гомосексуализм уже не сжигали, но где он по-прежнему фигурировал в списке психических расстройств) знаменитый «отчет Кинси» насчитал 27% американцев, которые когда-либо занимались однополым сексом, и еще 10%, которые об этом подумывали.

В любом случае, как мы видим, количество самцов и самок, склонных в том числе к однополому сексу, довольно велико и явно превышает пресловутые 10%. При этом различные человеческие общества институционализировали разные виды однополых связей.

В индейских культурах особым статусом обладали шаманы-бердаши — мужчины, которые вели себя как женщины. Древние германцы, по-видимому, практиковали связи между равными по статусу воинами (как у горилл), а для японских самурайских школ (как у снежных макак) было характерно представление о трех возрастах мужчины: юный воин 14—17 лет, который перенимает от своего старшего возлюбленного мужественность и опыт, молодой самец 20—28 лет, который учит своего юного возлюбленного, и, наконец, муж, который в возрасте около 30 лет заводит семью и выходит из периода увлечения мальчиками.

Разновидности бесчисленны: проще перечислить те типы гомосексуальных связей, которые в человеческих обществах отсутствовали. Например, у человека никогда, как у бонобо, не было коалиции правящих самок-лесбиянок. (В комедии Аристофана «Женщины в народном собрании» похожая коалиция была, а в жизни не было.) И еще у человека никогда, ни в одном обществе, ни при каких обстоятельствах не было института однополого брака с целью выращивания потомства.

На первый взгляд это совершенно удивительно. Возьмем, например, сегунов Токугава, которые, как и римские императоры, все сплошь были содомитами. Пятый сегун, Цунеёши, при котором сегунат достиг необыкновенного расцвета, сделал своего возлюбленного, Янагисаву, канцлером и одним из самых крупных даймё. Вопрос: что же мешало всемогущему сегуну вступить в законный брак с Янагисавой и усыновить кого-нибудь, на манер черных лебедей?

Или возьмем греков. У бога Посейдона был любовник Пелопс. Казалось бы, ничто не мешало Посейдону завести как-то от Пелопса потомство — он же бог, в конце концов, мог бы и из бедра родить.

Вместо этого, как повествует Пиндар, «когда первый пушок украсил его подбородок», Пелопс решил посвататься к Гипподамии, дочери царя города Пизы, и так как для этого надо было победить ее отца в гонке на колесницах, Пелопс попросил у своего любовника волшебную колесницу, запряженную морскими конями. Пелопс выиграл состязание, убил отца невесты и положил начало своему царскому роду, названию полуострова Пелопоннес и Олимпийским играм.

Даже в тех редких случаях, когда гомосексуальный союз имел форму брака (вроде института «мальчиков-жен» у африканского народа азанде или брачных союзов в Фуцзяни), существовало понимание, что союз этот временный: у азанде, например, если воин хорошо себя вел с мальчиком, то потом благодарное семейство отдавало ему со скидкой сестру.

История Пелопса, равно как и институт «мальчиков-жен», очень хорошо иллюстрирует одну фундаментальную биологическую особенность человека. До самого начала XX века и в тех обществах, где гомосексуализм был разрешен, и в тех, где он считался грехом, он воспринимался не как психическая особенность какого-то конкретного человека, а как форма поведения/греха, к которой способны любой мужчина или любая женщина, особенно в некоторые периоды своей жизни.

По всем опросам и данным, пик интереса к своему полу у Homo приходится на поздний подростковый возраст, когда количество тестостерона или эстрогена в организме максимально, а вот завести семью молодой человек еще не готов. Скорее всего, именно поэтому во всех обществах, где однополые связи были разрешены, они никогда не связывались воспитанием потомства.

Почему именно так произошло в момент становления человека как вида, мы можем только гадать. Возможно, как и у других высших обезьян, однополый секс у человека в первую очередь служил средством регулирования социальных отношений в коллективе. Возможно, он служил полезным социально-биологическим механизмом, отсрочивавшем процесс заведения детей до времени социального, а не биологического взросления самца и самки. Возможно, наличие бездетных особей (тот самый 1% эксклюзивных гомосексуалистов, у которых изменения есть на гормональном, а не только на поведенческом уровне) и бездетных молодых гомосексуальных пар повышало шансы всей группы на выживание.

Но можно констатировать факт: институт однополого брака с усыновлением ребенка не встречается в истории человеческих обществ, и это притом что сам по себе механизм усыновления известен везде.

Сегодня

И здесь, собственно, я возвращаюсь к главному. Брак — это способ выращивания потомства. У Homo sapiens брак (то есть самец, заботящийся о потомстве) появился потому, что, в отличие от самки шимпанзе, самка Homo sapiens вырастить потомство одна не могла.

Ситуация изменилась в ХХ веке. Технический прогресс привел к фундаментальным переменам в процессе биологического воспроизводства вида: количество детей резко упало, самки стали выращивать детенышей без самца. Это немедленно привело к отмиранию института брака. Отмирание шло с двух сторон. С одной стороны, образовалась масса самок, которые говорили самцу: «пошел вон, и без тебя справлюсь», с другой стороны, образовалась масса самцов, которые говорили: «пошла вон, и без меня воспитаешь».

Не то чтобы брак отомрет совсем. Наоборот, это лучшее, что возможно, — когда два любящих человека могут всю жизнь прожить вместе. Но, похоже, с браком случится то же, что с театром. Если во времена Аристофана в театр ходил каждый, то теперь в кино ходят больше, чем в театр. Вот брак, как и театр, будет замечательным социальным институтом, но не для всех.

И тут мы возвращаемся к главному парадоксу. Какого черта? Весь ХХ век женщины боролись за право разводиться и воспитывать детей вне брака. Зачем гомосексуальным парам бороться за право заключать брак?

Все, что мы знаем о современном обществе, свидетельствует о том, что браку как повсеместному социальному институту, необходимому для выращивания детей, приходит конец вообще. Все, что мы знаем о человеческой биологии, свидетельствует о том, что, какова бы ни была степень бисексуальности человека, его гомосексуальные связи в общем и целом более кратки и преходящи, чем его гетеросексуальные связи, и чаще характеризуют скорее период в жизни, чем общую склонность.

Все, что мы знаем о гомосексуальных связях, свидетельствует о том, что как бы они ни были крепки, трагичны, возвышенны и проч., они никогда не были связаны с воспитанием потомства. Римские императоры иногда усыновляли своих любовников, но никогда не усыновляли никого вместе с любовником. И дело не в биологических ограничениях, которые легко преодолеваются даже парой черных лебедей. Дело, видимо, в принципиально другом социальном характере гомосексуальных связей.

Можно по-разному относиться к однополому сексу. Можно считать, что содомия — это противоестественный грех, а язычники, от древних греков до японских самураев, обречены на геенну огненную. Можно считать, что табу, накладываемое на однополый секс всеми монотеистическими религиями, это пример тяжелого невроза, формирующего у приверженцев данной религии любовь только к одному субъекту — Богу, и что неслучайно в истории христианства этот невроз был сопряжен с другими, весьма постыдными вещами. Так, гонения на содомитов, которые расцвели пышным цветом, начиная с XIV века, века похолодания и чумы, шли параллельно с еврейскими погромами и гонениями на ведьм. Евреи, ведьмы и содомиты — все считались причиной голода и эпидемий.

Можно держаться нейтральной точки зрения и полагать, что невроз неврозом, но каким-то парадоксальным образом именно культура, страдающая этим неврозом, породила науку, цивилизацию и прогресс.

Но в любом случае можно констатировать: не стоит преодолевать один невроз с помощью другого невроза. Чрезмерная политкорректность — это тоже невроз. Однополый брак — это, в конце концов, решение двух взрослых людей, отвечающих за свои поступки. Можно пожать плечами и с ехидством ожидать однополых разводов, с неизбежными скандалами и дележом имущества. Но вот усыновление в однополых семьях — это более чем сомнительный эксперимент, не встречавшийся никогда в истории человечества и поставленный на подопытных детях.

Юлия Латынина